Несколько мгновений женщина, не моргая, смотрела на баала, после чего призналась:
– Да, убила.
– Зачем?
– Хотела, чтобы они надолго запомнили эту поездку.
– Они запомнили, – усмехнулся Гаап.
– А что происходит сейчас?
– У тебя кончился запал.
– Что это значит?
– Ты увидела Отражение, – объяснил Гаап. – Причём сделала это сама, без помощи, без проводника. Ты нырнула в настоящий, полный мир…
– Что значит «настоящий»?
Гаап сверкнул глазами – недовольный тем, что его перебили, – но ответил:
– Мир становится настоящим, когда к привычному тебе Дню добавляется Отражение. И теперь ты видишь всё вокруг таким, каким оно было задумано. Ты видишь реальным всё, что было мыслимо, и прикоснулась к силе, которая приходит со всеми отражениями разом. В ту ночь ты собрала столько силы, сколько смогла унести, но теперь эта сила закончилась.
– Она вокруг, – тихо сказала женщина. – Я чувствую.
– Верно, – улыбнулся Гаап и чуть подался вперёд. Как ястреб на курицу. – Но ты не можешь её взять.
– Почему?
– Потому, что я должен снять печать и полностью открыть тебя Отражению. А ты должна принести клятву Первородным.
– Кому?
– Мне.
Ксана посмотрела в его холодные ястребиные глаза и только сейчас поняла, что они мертвы. Нет, перед ней стоял не зомби, не оживший труп – в этом она была уверена, но внутри у Гаапа не осталось ничего, кроме Тьмы, костей и мяса. Ксана поняла, что впервые в жизни видит человека без души.
И это не фигуральный оборот.
– Ты заключил сделку с дьяволом? – едва слышно поинтересовалась женщина.
И увидела, как скривились бледные губы:
– Дьявол был одним из Первородных.
– Что за мир ты обещаешь?
– Мир станет твоей игрушкой.
– А я стану твоей игрушкой?
– Разве сейчас ты на вершине? – поднял брови Гаап. – Мы оба знаем, что нет. Сейчас ты не в состоянии отомстить любовнику и спишь с ним, презирая себя за это. Ты даёшь Борису то, что он хочет, и рычишь, вспоминая силу, которую потеряла. Ты помнишь, как хрипел официант, когда ты рвала ему сердце… Ты помнишь, как наслаждалась животным страхом Виталины и ступором Бориса… Ты всё помнишь. И если откажешься от моего предложения, то вскоре перережешь себе вены.
«Не перережу! У меня есть Герман! У меня есть Герман!! Моя любовь! Мой мир! Мой настоящий мир!!»
«Что он скажет, когда узнает, что ты всю ночь трахалась с Борисом?»
«Герман меня любит!»
«Что он скажет?!»
«Ничего!!»
Ксана посмотрела в мёртвые глаза Гаапа и слабо улыбнулась:
– Получается, у меня есть шанс остановиться?
– Еще никто не останавливался, – качнул головой баал. Поправил галстук, повернулся к дороге, где его ждала машина, и через плечо бросил: – Звони, когда соберёшься принести клятву.
* * *– Как это ты мне позвонишь? Когда? – растерялась Виталина. – И почему мы не сможем видеться какое-то время? Мы ведь работаем вместе.
– Под словом «видеться» я имел в виду то, как мы виделись в последнее время, – несколько витиевато объяснил Борис.
Однако девушка категорически отказывалась понимать намёки:
– Не будем спать?
– Да.
– Почему?
– Потому, что наши отношения запутались, – вздохнул Борис.
– Ты говорил, что собираешься её бросить, – напомнила Виталина.
«Конечно, говорил, я ведь должен был затащить тебя в постель! И я действительно её брошу. Рано или поздно я брошу Ксану, но только не ради тебя, дура крашеная!»
Так Борис подумал. Ответить же, разумеется, хотел иначе – в этом у Бориса был большой опыт, – но не успел.
– Ты с ней переспал! – догадалась Виталина.
– Естественно, переспал, – пожал плечами Борис. – Я ведь вернулся домой после довольно долгого отсутствия, она ждала, и мы… В общем, мы пока не расстались.
– Но ты обещал! – на её глазах выступили слёзы.
– Я не мог из аэропорта отправиться в гостиницу ради того, чтобы сделать тебе приятно. В конце концов, у меня есть дом…
– Но ты обещал!
– Гм…
Вот и думай теперь: то ли девочка действительно настолько наивна, то ли поездка в Париж снесла ей крышу, заставив вообразить то, чего нет и никогда не будет. До сегодняшнего разговора Виталина беспрекословно принимала правила игры «начальник-секретарша» и довольствовалась обещаниями, которые никто никогда не выполняет. Но теперь в ней что-то изменилось…
«Придётся уволить, – подумал Борис, с нежной улыбкой глядя на подругу. – Но она способна устроить скандал… Видимо, надо будет заплатить…»
Но не сейчас, потом… А сейчас Борис не мог не отметить, что Виталина выглядит гораздо лучше, чем при расставании в аэропорту: глаза блестят, влажные губы чуть приоткрыты, и даже кожа, кажется, слегка светится. Девушка привела себя в порядок и продемонстрировала любовнику все те козыри, которые некогда привлекли его внимание. Даже надела под белую блузку чёрный бюстгальтер, знала, что Борису нравится это сочетание, а Ксана никогда так не одевается. И сейчас Борис нет-нет, да бросал взгляд под полупрозрачную ткань, подмечая небольшие полушария, уютно устроившиеся в чёрном кружеве.
И потирал после этого подбородок.
Это обстоятельство, а точнее – два обстоятельства, мешали Борису повести себя с Виталиной так, как следовало: использовать наработанный за годы опыт и закончить глупый разговор конкретным решением. Эти обстоятельства заставляли Бориса вспоминать о том, что с Ксаной у него получилось лишь благодаря голубой пилюле, а горячая Виталина не оставляет равнодушным даже за столиком кафе.
К тому же они встретились неподалёку от её дома, в том самом заведении, где начался их роман: шёл дождь, он подвёз Виталину с работы, они забежали выпить по чашке кофе, разговорились и оказались у неё.
В кровати.
Сегодня дождя не обещали, но времени у них было полно – ведь на работу только в понедельник…
– Подвезёшь меня до дома? – негромко спросила девушка, и Борис понял, что она тоже вспомнила тот день. – Подвезёшь?
В ответ он медленно накрыл её руку ладонью.
– Подвезу.
Виталина улыбнулась.
* * *– Сегодня вечером? – переспросила Ксана, медленно идя по тротуару. – Нет, Герман, боюсь, сегодня не получится.
– Ты занята?
– Увы, да.
Она ожидала вопроса: «Чем?», но Герман тактично промолчал, не дав повода усомниться в своём воспитании. Выдержал паузу, показывая, что рассчитывал на иной ответ, и негромко продолжил:
– А если я скажу, что готов задать один очень важный вопрос?
И у Ксаны закружилась голова. Так сильно, что пришлось остановиться и перевести дыхание. Так сильно, что стало трудно стоять. Так сильно, что стало понятно – это счастье.
Всё будет хорошо.
Она знала, какой вопрос прозвучит, и не сомневалась, какой ответ даст.
Всё будет хорошо.
Мир, такой злой и чёрный три дня назад, улыбнулся и ободряюще кивнул…
Всё будет хорошо.
Лучший на свете мужчина встанет на одно колено и возьмёт её за руку. Ксана представила горящие глаза Германа, почувствовала тепло его ладони, и у неё предательски защипало в носу.
Завтра она станет счастливой.
Завтра, потому что сегодня нужно уладить кое-какие дела.
– Ксана? – осторожно спросил Герман, которому не понравилась затянувшаяся пауза.
– Договоримся так, – произнесла женщина, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Закажи столик на завтра в том ресторане, где мы были в первый раз. Встретимся в семь вечера, и ты задашь вопрос.
Герман догадался, что она планирует делать сегодня,
