— Хуже, если они поймут бесполезность, — покачал Ивлиев головой, — и бросятся к химзаводу. Вот тогда грош нам всем цена!
— Химзавод прикрывают полсотни ополчения из рабочих да сотня бойцов из сержантской школы. У них там даже 60-миллиметровая минометная батарея есть. Хрен ты их возьмешь!
Ивлиев вдруг увидел Кравца, который подкатил на машине, выскочил и начал что-то кричать своим бойцам. Вот! Вот что сейчас самое главное! Если бандеровцам не дадут совершить ими задуманное, то Кравца надо взять живым. Схватив Сашку за воротник куртки, Василий стал показывать на высокого человека в брезентовом плаще и объяснять, кто это такой.
— А как ты его возьмешь? Они же тебя просто убьют.
— Этот Кравец, Саша, больше всех верит, что я эмиссар их зарубежного Центра. Сейчас в суматохе самое время добраться до него и попробовать убедить, что есть приказ ему уходить в лес. Срочно! А там уж — дело техники. Ты, главное, вон оттуда, от шахтоуправления, организуй боевую активность, граничащую с наступлением. Ну хоть имитацию наступления. Не подставляй неопытных пацанов. Они сосредоточатся на том направлении, а я броском до насыпи, потом через кустарник до водоотводной трубы под мостом. А там уже я у них. Главное, на его машине хоть на километр отъехать, и я его возьму!
— Давай! — решительно кивнул Сашка. — Через пять минут я нашумлю, а ты сам выбирай удобный момент. Удачи тебе, Василий Ильич!
Когда Ивлиев дошел до железной дороги, видя, как бандеровцы оттягиваются севернее шахты, он понял, что они сейчас собрались в кулак и могут вполне атаковать саму дамбу. Правда, от шахты до дамбы километра полтора, но кто знает?.. Он пригнулся и побежал к позициям бандеровцев открыто. Его заметили сначала двое, повернули оружие, но вовремя поняли, что это не атака, что человек бежит один и без автомата. Потом появился Кравец, которому показывали на бегущего к ним человека.
— Тарас Донатович! — закричал Ивлиев. — Это срочно! Подождите!
Запыхавшись, он подбежал к Кравцу и группе его бойцов и, вытирая пот со лба, заговорил:
— Есть срочная информация для вас, Тарас Донатович. Еле успел вас найти. К шахте вам не пробиться, да и смысла нет. НКВД хорошо удерживают дамбу, вам ее даже за день не взять. А к вечеру подойдет полк НКВД.
— Ну-ка, — кивнул своим Кравец, — обыщите господина Ивлиева.
— Вы что? — опешил Василий. — С ума тут посходили? Времени нет совсем… Есть приказ всеми силами ударить по заводу. Сейчас это главное. С шахтой не получилось, и с дамбой не получится, поймите вы!
Пока Василий говорил, ловкие уверенные руки обшарили его карманы, вытаскивая пистолет и запасные обоймы. «Сейчас те, кто обыскивал, равнодушно отойдут в сторону, этот долговязый с коровьими глазами вытащит пистолет и всадит в меня половину обоймы. И оставят меня тут подыхать». Эта мысль была очень яркой и вполне логичной. Что-то произошло, и ему больше не верят.
— Кто приказал, Василий Ильич? — удивленно вскинул брови Кравец. — Кем был отдан приказ? Моим руководством или вашим?
— У нас одно руководство, — заговорил было Василий, но Кравец, доставая из кобуры пистолет, перебил его:
— Разное. Увы, разное.
Больше ждать и испытывать судьбу было некогда. Пока подручные этого местного теоретика и идеолога украинского национализма еще не поняли, что тут произойдет, и не напряжены, надо действовать. И Ивлиев прыгнул вправо. Первый же бандит отпрянул в сторону, но не настолько ловко, чтобы Василий не успел перехватить его автомат на ремне и, почти не снимая с плеча своего врага, дал очередь по другим бандеровцам. Кажется, он в кого-то попал, но грохот стрельбы стал громче, даже над головой запели с тоскливой пронзительностью пули.
Бандеровец сопротивлялся отчаянно, пытаясь сбросить с себя Василия. И эта борьба продлила Ивлиеву жизнь. Ведь в него тоже не решались стрелять, боясь попасть в своего товарища. А потом почему-то никого вокруг не оказалось. Ивлиев сумел захлестнуть ремень автомата противнику за горло и рывком перебросил его через себя, ломая жестким ремнем ему кадык. Но от такого движения упал и сам. А повернув голову, увидел, что Кравец спешит к нему с пистолетом в руке. Пришлось вскакивать на ноги и бежать к насыпи. Зигзагами, зигзагами, уговаривал Василий сам себя. Он пробежал мимо того убитого парня, возле которого лежал немецкий «вальтер». Сейчас все решают мгновения. «Я не буду тебя убивать, Кравец, я прострелю тебе конечности и потащу на себе к своим. Но я тебя возьму… догоняй!»
Падать за пистолетом пришлось на бегу, но Ивлиев удачно ухватил его рукоять, повернулся на бок, и тут же в ногу ему ударило что-то горячее, и ногу пронзила острая боль. Стиснув зубы, Василий поднял пистолет. Грохнул выстрел, и Кравец схватился за левую руку чуть ниже плеча. Ивлиев нажимал и нажимал на курок, но патрон в пистолете был последним. Он хотел встать, когда Кравец, с белым от боли лицом, выпрямился и навел на него ствол. Выстрел! Пуля ударила в плечо, и Василий опрокинулся навзничь. Снова выстрел, и земля полетела в глаза, потому что Кравец промахнулся и пуля не попала в голову. Потом все как-то поплыло в сторону, накрылось белесой тошнотворной пеленой. «Он ведь убьет меня», — промелькнула последняя мысль.
Звуки были гулкие и непонятные. Но, прислушавшись, он понял, что это всего лишь голоса. Память пощадила, не стала сразу во всех красках напоминать о том, что произошло. Снова знакомый запах карболки. Ивлиев с трудом открыл глаза, шевельнул пересохшими губами и… увидел лицо Татьяны в белом. «Ну, все… я умер… Вон у Татьяны ореол вокруг головы».
Потом Татьяна исчезла, а ореол остался. И превратился в лампочку на потолке. Зато теперь в ореоле появилось лицо главврача Аркадия Семеновича.
— Слушайте, Татьяна Павловна, я вам говорил, что этот молодой человек к вам неравнодушен. Вот он опять нашел законный способ повидать вас. И ведь не выгонишь, а? Это какая-то непонятная тенденция.
Зрение постепенно стало возвращаться к Василию. Возвращалось с болью в ноге, в плече. Теперь вспомнилась и последняя встреча с Кравцом, когда тот чуть не убил его. Почему не убил? Ведь стрелял в него, когда он, уже раненный, лежал на земле… А, Кравец
