Точно в этот момент раздался звуковой сигнал, извещающий, что время водных процедур для работников из секции И-42 закончилось.
Приглаживая на ходу влажные волосы, они строем проследовали в столовую.
Собственно, никто не заставлял их ходить строем, но так было удобнее. Один за другим одетые в одинаковые серые спецовки люди брали со стола подносы, подходили к окну раздачи, получали синюю пластиковую миску с комковатой перловой кашей, два куска серого, как их комбинезоны, хлеба, половинку яблока и стакан киселя из ревеня, такого густого, что его можно было ложкой есть. Затем они рассаживались за длинные столы – по шесть человек с каждой стороны – и приступали к приему пищи. На который отводилось девять минут. Онер управлялся за семь с половиной. После чего, сытый и довольный, наблюдал за тем, как другие спешно доедают свой завтрак.
Сидевший напротив Онера работник допил кисель, поставил стакан в пустую миску, посмотрел на Онера и улыбнулся.
– Вкусная сегодня каша, – сказал Онер.
– Очень, – ответил визави.
Вот и весь разговор.
За пятнадцать секунд до звонка, по сигналу которого все они должны были подняться со своих мест и снова строем, чтобы не толкаться и не мешать друг другу, проследовать в цех, расположенный двумя уровнями ниже, в столовую вошел человек с широкими красными полосами на рукавах серой спецовки – дружинник.
– Работник Онер! – отчетливо и громко произнес он.
Онер удивленно вскинул брови, но тут же встал.
Ноги – вместе. Ладони – на бедрах. Подбородок – вверх. На губах – улыбка. Не игриво-дурацкая, а спокойная и уверенная.
– Я!
– За мной, – коротко кивнул дружинник и уверенной походкой направился к выходу.
Онер догнал дружинника у дверей.
Как только они покинули столовую, прозвенел звонок. Заскрежетали отодвигаемые скамьи. Зашаркали подошвы сандалий по каменному полу.
Онер следовал за дружинником, понятия не имея, куда и зачем тот его ведет.
Почему дружинник забрал его из столовой?
Не будет ли его отсутствие за станком в момент начала смены расценено как нарушение трудовой дисциплины?
Быть может, его перепутали с каким-то другим Онером?
Мог же в Цитадели отыскаться другой Онер?
Да совершенно запросто! И даже не один!..
Дружинник остановился возле арочного проема, выкрашенного по периметру белой с желтоватым оттенком краской, и повернулся лицом к Онеру.
– У вас пятнадцать минут, – сказал он и сделал шаг в сторону.
Онер вошел в небольшую комнату. Три шага в одну сторону, три – в другую. Стены выкрашены в светло-зеленый цвет. Потолок – белый, но из-за тусклого освещения кажется серым. В центре – квадратный стол и два табурета. На одном сидит пожилая женщина с маленьким, будто сжавшимся лицом и коротко остриженными, заметно седыми волосами. В такой же серой спецовке без знаков различия, как и у Онера.
Увидев вошедшего, женщина оперлась руками о стол и тяжело поднялась на ноги.
– Онер!
– Сядьте на место! – сухо прохрипел круглый динамик на стене.
Только сейчас Онер узнал в женщине свою мать.
– Сядьте на место, иначе свидание будет прекращено!
Сморщившись, будто собираясь заплакать, женщина опустилась на табурет.
– Онер…
Онер быстро подошел к столу и сел на свободный табурет напротив нее.
– Здравствуй, мама.
Глядя на сына влюбленными глазами, женщина наклонила голову к плечу.
– Ты изменился, Онер… Возмужал.
Не зная, что ответить, Онер смущенно улыбнулся.
– Мы давно не виделись.
– Год, – уточнил Онер.
Женщина судорожно сглотнула и коротко кивнула.
– Сегодня у тебя день рождения.
– Я уже догадался.
Онер положил руки на стол.
Мать накрыла его ладони своими и стала тихонько поглаживать пальцами.
– Тебе уже двадцать лет, – произнесла она сдавленным полушепотом.
– Говорите громче! – прохрипел динамик.
Не отпуская рук Онера, мать откинулась назад и закатила глаза к потолку.
– У меня болит горло, – тихо произнесла она. – Есть справка от врача.
– Постарайтесь говорить громче! – то ли попросил, то ли потребовал голос из динамика.
– Я постараюсь, – сказала мать и вновь обратила свой взор на Онера. – Ну, расскажи, как у тебя дела?
– Нормально, – смущенно пожал плечами Онер.
– И это все? – удивилась мать.
– А что еще сказать? – снова дернул плечами Онер. – Все как у всех.
Он в самом деле не знал, о чем говорить с сидевшей напротив него женщиной. Он видел ее раз в год, на свой день рождения. Пятнадцать минут. Иногда он замечал ее в строю рабочих, следующем куда-то мимо его строя. И если он не успевал отвернуться, она махала ему рукой. Он знал, что это его мать, но при этом не испытывал к ней никаких чувств. Она была для него такой же чужой, как сосед по пеналу. Сама же она настойчиво поддерживала видимость родственных отношений. Поэтому каждый год в день его рождения подавала прошение о свидании. Она имела на это право. А Онер не имел права отказаться. Иначе бы он так и поступил. После этих встреч он не испытывал ничего, кроме жалости к женщине, все еще считающей его своим сыном.
– Тогда скажи, чего бы ты хотел? – все так же тихо спросила мать.
– Ничего, – качнул головой Онер. – У меня есть все, что нужно.
– Может быть, что-нибудь ненужное? – едва заметно улыбнулась мать.
– Зачем? – Онер искренне не понимал, о чем она его спрашивает.
Мать снова любовно погладила ладони Онера.
– У тебя нет никакой мечты?
– Нет, – не задумываясь, ответил Онер.
– Две минуты до окончания свидания! – прохрипел динамик.
– Ну, вот, а мы не успели ничего друг другу сказать…
И тут Онер почувствовал, как пальцы матери вложили ему в ладонь сложенную в несколько раз, до размера ногтя на пальце, бумажку.
Онер бросил на мать удивленный взгляд.
Женщина подалась вперед так резко, что едва не стукнула Онера лбом.
– Возьми, – тихо, едва слышно произнесла она. – Это подарок на день рождения. Я давно уже ничего тебе не дарила.
– Что это? – так же тихо спросил Онер.
– Говорите громче! – потребовал голос из динамика.
– Это план прохода через защитный периметр. Уходи из Цитадели, сынок. Уходи, пока еще есть молодость и силы.
– Куда? – растерянно спросил Онер.
– В Город, разумеется.
– Что я буду там делать?
– Жить.
– Говорите громче! Иначе свидание будет прекращено!
– Но я и здесь неплохо живу.
– Что за жизнь под землей?
– Нормальная.
– Это только так кажется.
– Свидание прекращено!
Дружинник сделал шаг вперед.
Мать изо всех сил стиснула запястья Онера.
– Уходи, – произнесла она одними губами. – Другого такого шанса тебе уже не представится.
– Встать!
Женщина и Онер поднялись на ноги.
Онер большим пальцем прижимал к ладони крошечный кусочек бумаги.
– Вы! – Двумя сложенными вместе пальцами дружинник указал на женщину. – Следуйте на свое рабочее место!
Та низко опустила голову, обогнула дружинника и вышла из комнаты. На Онера она даже не оглянулась. Боялась, что дружинник сможет что-нибудь прочесть в ее глазах.
Дружинник внимательно посмотрел на Онера, увидел блеклые глаза на скучном лице и удовлетворенно кивнул.
– Следуйте за мной.
Выходя следом за дружинником из комнаты, Онер незаметно сунул в карман переданную матерью бумажку.
Дружинник уверенной походкой двинулся вдоль стены по нарисованной красной линии. Онер, как было велено, следовал за ним.
Дойдя до лестничной площадки, дружинник начал
