— Сколько их у тебя, Лира? — вопрошает нависшая надо мной Морская королева.
Я неохотно склоняю голову. Калья мнется где-то позади, и пусть я ее не вижу, но знаю, что она отслеживает каждый жест.
— Восемнадцать, — отвечаю я.
— Восемнадцать, — задумчиво тянет королева. — Забавно, что у тебя уже восемнадцать сердец, когда до дня твоего рождения еще две недели.
— Я знаю, но…
— А теперь послушай, что знаю я. — Она опускается на трон. — Я знаю, что ты должна была сопроводить сестру на охоту за ее пятнадцатым сердцем, и почему-то это оказалось для тебя слишком сложно.
— Ничуть. Я сопроводила ее.
— И не забыла прихватить кое-что для себя.
Она обхватывает меня щупальцами за талию и притягивает к себе. Кости мои трещат.
Каждая Морская королева рождается простой сиреной и только вместе с короной взамен хвоста получает могучие щупальца, способные сдержать натиск армий. Она становится скорее кальмаром, чем рыбой, и с этим преображением в королеве расцветает магия, великая и неукротимая. Та, что меняет форму морей по прихоти хозяйки. Морская королева — она же Морская ведьма.
Я не знала мать, когда она была сиреной, и не могу даже представить ее столь обычной. Древние символы и руны красными узорами тянутся от ее живота вверх до восхитительных точеных скул. Щупальца ее алые с черным, словно кровь с разводами чернил, а глаза давно превратились в рубины. Даже корона королевы грандиозна — она острыми рогами возвышается над ее головой и стекает на спину, будто еще одни конечности.
— Я возмещу, не стану охотиться в день своего рождения, — уступаю я, затаив дыхание.
— О нет, станешь. — Королева поглаживает свой черный трезубец. На среднем зубце сверкает рубин, точно как ее глаза. — Потому что сегодня ничего не было. Потому что ты бы никогда меня не ослушалась, не нанесла бы мне подобного оскорбления, не так ли, Лира?
Хватка на моих ребрах усиливается.
— Конечно, матушка.
— А ты? — Королева обращает взор на Калью, и я прячу беспокойство как можно глубже.
Заметив тревогу на моем лице, мать сочтет это очередной слабостью, которую можно использовать.
Калья подплывает ближе. Волосы ее стянуты на затылке жгутом водорослей, а на ногтях по-прежнему виднеются остатки адекаросской правительницы. Кузина склоняет голову, что иные приняли бы за проявление уважения. Но мне лучше знать. Она никогда не посмотрит Морской королеве в глаза, ибо в них та прочтет все, что Калья о ней думает.
— Я полагала, она просто его убьет, — говорит Калья. — Я не знала, что она заберет его сердце.
Ложь, и я ей рада.
— Поразительная глупость с твоей стороны не знать собственную кузину. — Моя мать практически пожирает Калью взглядом. — Не уверена даже, что смогу придумать достаточно мерзкое наказание для подобного идиотизма.
Я прижимаю руку к обхватившему меня щупальцу:
— Каким бы ни было наказание, я приму его.
Улыбка королевы подрагивает: она явно думает, что после такого я просто недостойна быть ее дочерью. Но это выше моих сил. В океане сирен, где каждая лишь за себя, защита Кальи стала своего рода рефлексом. С того самого дня, когда мы обе вынужденно наблюдали за смертью ее матери. И на протяжении многих лет, пока Морская королева пыталась превратить нас в идеальных потомков Кето. Обтачивала наши углы до правильной формы, коей она могла бы восхищаться. Кривое отражение нашего детства, о котором я предпочла бы забыть.
Калья похожа на меня. Вероятно, слишком похожа. Потому Морская королева ее ненавидит, и потому же я решила ее беречь. Я всегда была рядом, защищая ее от особо жестоких проявлений характера моей матери. И теперь защита кузины уже не мой выбор. Это инстинкт.
— Какая ты заботливая, — с презрительной усмешкой произносит королева. — Это все из-за сердец, что ты украла? С ними к тебе перешла и их человечность?
— Матушка…
— Такая верность кому-то, кроме своей королевы… — Она вздыхает. — Интересно, с людьми ты ведешь себя так же? Скажи мне, Лира, ты горюешь об их вырванных сердцах?
Королева с отвращением выпускает меня из захвата. Я ненавижу то, какой становлюсь рядом с нею: до пошлости банальной и недостойной короны, которую должна унаследовать. В глазах матери я вижу свое поражение, провал. Неважно, скольких принцев я поймаю — мне все равно не стать убийцей, равной ей.
Я все еще недостаточно холодна для породившего меня океана.
— Отдай его, и покончим с этим, — нетерпеливо говорит Морская королева.
Я хмурюсь:
— Отдать его…
— Я не буду ждать весь день, — протягивает она руку.
До меня не сразу доходит, что речь о сердце убитого мною принца.
— Но… — Я мотаю головой. — Но оно мое.
Ну что за неописуемая наивность!
Губы королевы изгибаются.
— Ты отдашь его мне. Сейчас же.
Увидев выражение ее лица, я разворачиваюсь и молча направляюсь в свою спальню. Туда, где сердце адекаросского принца похоронено с другими семнадцатью. Затем осторожно раскапываю свежеуложенную гальку и вытаскиваю его. Сердце покрыто песком и кровью и все еще кажется теплым. Я несу дар матери, всю дорогу лелея боль от своей потери.
Морская королева щупальцем хватает сердце с открытой ладони и смотрит мне в глаза, оценивая реакцию. Наслаждаясь моментом. А потом резко сдавливает.
Сердце взрывается жутким месивом крови и плоти. Крошечные частицы расплываются в стороны, будто океанский пух. Одни растворяются. Другие перьями опускаются на дно. Грудь пронзают стрелы боли, терзая меня, точно водоворот, — то магия сердца уходит прочь. Удары настолько сильны, что мои плавники цепляются за ракушки и рвутся. Теперь в воде моя кровь рядом с кровью принца.
Кровь сирены не похожа на человеческую. Во-первых, она холодная. Во-вторых, она прожигает насквозь. Человеческая течет себе, капает, собирается в лужи, но кровь сирены бурлит, пузыриться и плавит кожу.
Я падаю и так глубоко вонзаю пальцы в песок, что натыкаюсь на камень и он начисто сдирает
