И потом, когда она была точно подстрелянный зверек, окровавленный трофей в охотничьей сумке, она спросила охотника:
- Ты думаешь, я именно та женщина, какую ты хочешь? Вместо ответа он поцеловал ее.
- Но я хочу быть еще желанней!
- А ты с каждым днем становишься все желанней и желанней.
- Это правда?
Он так улыбнулся ей, что она поверила и успокоилась. Мелодичный ноктюрн плыл по ее жилам, смыкая ей глаза. Но она никак не могла победить те чувств, которые будоражили ее мозг.
- Это, наверное, Мари-Анж сбила меня с толку, - вдруг услышала она свой голос и удивилась: она уж никак не собиралась доверить это Жану.
Он встрепенулся:
- Мари-Анж? А она при чем тут?
- Она удивительно смела в обращении.
Больше Эммануэль ничего не хотелось говорить. Некое растение продолжало расти в ней, пускать корни, разбрасывать бесконечные ветви с силой более мощной, чем сила разума... Но муж захотел все же выяснить роль Мари-Анж.
- Ты думаешь, это она поможет тебе постичь тайны жизни?
- А почему бы и нет?
Жан усмехнулся, эта мысль его позабавила.
- А ты заметила у нее талант в этом смысле? Эммануэль, немного поколебавшись, ответила:
- Нет. - Но улыбнулась тем видениям, которые до сих пор так и не покидали берегов, где бродили ее мечты:
- Но я очень надеюсь его обнаружить.
Жан был настроен снисходительно. Он начал укачивать, дурачась, Эммануэль и петь ей колыбельную:
Я вижу, что моя маленькая девочка.
Хочет заняться любовью с Мари-Анж. Не так ли?
И потому моя маленькая девочка Мучается и мучается... Не так ли?
Эммануэль качала головой в такт его словам, словно поддакивая.
- Не только это, но и это, - призналась она. Он тихо рассмеялся:
- С такой сопливой девчонкой? Она сердито, как избалованный ребенок, надула губы, но голос звучал как бы издалека, устало и смутно:
- Я имею право этого хотеть! Разве нет? И Жан снова излился в нее, радуясь тому, что он может столько дать ей, так глубоко проникнуть в нее, так полно на сладиться ею. Радуясь их общей неутомимости...
Они лежали, вытянувшись, прижавшись плечами и бедрами, и Эммануэль боялась пошевелиться, чтобы ни одна капля не вылилась из нее. - Спи, - прошептал Жан.
Из дальней комнаты доносился бой часов. Полночь. Рука Эммануэль тянется к низу живота, пальцы трогают бутон плоти, раздвигают лепестки, на которых еще не высохли следы Жана. Перед глазами Эммануэль выплывают из тьмы раздвинутые бедра Мари-Анж, и каждому жесту видения Эммануэль отвечает таким же. И она видит, что ее подруга близится к завершению, Эммануэль кричит, и крик ее более страстен, чем тот, что она издавала в объятиях мужа. А он, привстав на локтях, улыбается, глядя на нее, обнаженную, словно испускающую свет наслаждения, с рукой, прижатой к лону, с другой, ласкающей свою грудь. Долго еще дрожат ее ноги. Даже после того, как лоб разглаживается и на лице появляется выражение полного блаженства и покоя.
ЦВЕТЫ РОЗЫ
Эммануэль отправилась в клуб спозаранку, ей хотелось плавать, а не слушать праздную болтовню. Не заботясь ни о времени, ни о взглядах редких в этот час посетителей, она, наверное, уже в десятый раз пересекала бассейн из конца в конец. Она плыла, высоко поднимая руки, ныряла, ложилась на спину, и кончики грудей, вырвавшиеся из купальника, розовели над поверхностью воды, как маленькие коралловые рифы. И снова - плыть, нырять, выныривать...
Когда, усталая от всех этих упражнений, тяжело дыша, она подплыла к хромированной лесенке, ведущей из бассейна, оказалось, что выход охраняется. Ариана де Сайн, наклонившись к воде, лучезарно улыбалась.
- Проход закрыт, - объявила она. - Нужен пропуск!
Эммануэль была не в восторге от того, что одна из 'идиоток' обнаружила ее здесь, но постаралась ответить лучшей своей улыбкой.
- Так-так. Изображаем наяду, когда порядочные женщины еще спят. Что за прятки?
- Но вы-то тоже оказались здесь, - заметила Эммануэль, пытаясь подняться на лесенку. Ариана не спешила освободить путь.
- Я! Я - это совсем другое дело, - сказала она с таинственным видом, но Эммануэль не попыталась разгадать эту тайну и молчала под внимательным изучающим взглядом графини.
- Вы удивительно переменились, - в голосе графини слышалось искреннее восхищение.
И Эммануэль поверила ей. Право же, хотя Ариана была немного странной, но в ней было что-то бодрящее, укрепляющее - с ней можно быть поласковее, посвободнее, без всякой принужденности.
. Наконец, Ариана освободила дорогу, и русалка выбралась на берег. Степенно она убрала свою грудь в купальный костюм (хотя верхняя ее часть осталась открытой) Она присела рядом с Арианой, и к ним тут же подошли двое молодых людей - настоящие викинги с виду. Ариана весело болтала с ними по-английски, Эммануэль ничего не понимала из их разговора, но ей и не хотелось понимать. Ариана повернулась к ней:
- Хотите что-нибудь сказать этой паре? Эммануэль поморщилась в ответ, и Ариане пришлось объявить претендентам о провале их кандидатур. Они добродушно рассмеялись, но уходить явно не спешили. Эммануэль они казались довольно простоватыми. К счастью, тут Ариана поднялась и взяла ее за руку:
- Они надоели мне. Пошли к вышке.
Хорошо было лежать, вытянувшись ничком на нитяном ковре восьмиметровой вышки! Ариана проворно сбросила все то немногое, что было на ней.
- Вы можете не стесняться, - сообщила она. - Здесь нас никто не видит.
Но Эммануэль как-то не захотелось разоблачаться перед Арианой. Она пробормотала что-то о неудобстве своего костюма, который трудно стягивать и натягивать снова, да и солнце слишком уж жаркое.
- Вы правы, - легко согласилась Ариана. - Привыкать надо постепенно.
И они снова погрузились в полулетаргию. Эммануэль окончательно признала графиню подходящей собеседницей. Ей нравились люди, с которыми она могла обходиться без слов. И тем не менее она сама нарушила молчание.
- Чем же здесь все-таки заниматься, кроме бассейна, коктейлей и вечеров у Пьера или Поля? Так ведь в конце концов можно помереть от скуки.
Ариана присвиснула, словно услышала невероятную глупость:
- Э, да тут много есть всякой всячины! Я не говорю о кино, кабаре и прочей дребедени. Но можно кататься верхом, играть в гольф, в теннис, в сквош, есть водные лыжи. А можно плавать по каналам, осматривать пагоды - их тут больше тысячи. Вот жаль, что море, настоящее море отсюда далековато: сто пятьдесят километров. Но оно стоит путешествия. Пляжи там просто великолепны - широкие, бесконечные, пустынные, с кокосовыми пальмами. Вода ночью фосфоресцирует от миллионов живых существ, глядящих на вас. Кораллы щекочут вам пятки, а акулы подплывают и берут пищу из ваших рук...
- Я хотела бы это увидеть... - прошептала Эммануэль.
- Там вам даже будут петь серенады, если вы станете заниматься любовью. Днем под солнцем, на мягком песке или в тени сахарных деревьев вы всегда сможете найти прелестного мальчика, готового вас развлечь и сделать счастливой всего за один тикаль. А ночью вы будете лежать на пляже, на границе воды и суши, и волны будут гладить ваши волосы и плечи, а глаза ваши будут устремлены к далеким звездам, и к вам будет склоняться прекрасное юное лицо... Ах, надо не упускать шанса быть женщиной!
- Если я правильно поняла, это здесь самый любимый вид спорта? осведомилась Эммануэль безобидным тоном.
