Все вокруг погрузилось в тишину. Пользуясь затишьем, Кристина облачилась в подаренную Гудрун броню – все вещи пришлись впору, и валькирия почувствовала себя гораздо увереннее. Она была готова к бою!
Кристина протиснулась между плотным строем воинов и отыскала Ульва – рослый, с непокрытой головой, он был достаточно приметен. Пеплогривый стоял рядом с конунгом, Кнутом и его родичами, в первом ряду. Справа и слева от них замерли хускарлы – личная дружина конунга. Их красные плащи казались яркими пятнами крови на белом снегу. Крови, что вскоре прольется.
Незыблемый и непоколебимый, словно тысячелетние скалы, Ульв положил руки на рукоять топора и мрачно смотрел перед собой. Лицо воина оставалось спокойным, губы сурово поджатыми, и лишь взгляд горел неукротимой жаждой битвы.
– Ты пришла, – произнес он, не оборачиваясь. – Хочешь попрощаться?
– Не говори ерунды. – Выйдя вперед, Кристина обняла мужчину и улыбнулась, когда его грубая ладонь погладила ее волосы. – Я пришла… просто пришла, чтобы побыть с тобой. Пока еще есть время.
– Ты всегда со мной, – улыбнулся Ульв. – В моем сердце и мыслях. Но сейчас не время для этого.
– Я знаю, – печально вздохнула девушка. – Просто… будь осторожен, пожалуйста.
– Скверное пожелание для воина, – криво усмехнулся Ульв. – Лучше я сокрушу всех врагов и заслужу право вновь называться героем.
– Я и не сомневалась, что ты скажешь нечто подобное. В любом случае – я хочу, чтобы мы оба пережили эту ночь. Чтобы все ее пережили… будь осторожен, – еще раз повторила Кристина.
– Не бывает сечи без смерти, – спокойно и как-то отстраненно произнес Ульв, взглянув на небо, где уже виднелся полный лик бледной луны. – Не все увидят новый рассвет, но славные песни, что скальды сложат об этой битве, подарят павшим героям истинное бессмертие. Я же буду делать то, что должно, и не стану прятаться за чужими спинами, даже ради того, чтобы вновь увидеть тебя. Если я отступлю, то это буду уже не я, а лишь тень, что недостойна стоять рядом с валькирией.
– Тогда сражайся, Ульв Пеплогривый. – Кристина смахнула слезы, и ее голубые глаза воинственно сверкнули. – Сражайся так, как никогда прежде! Заставь врагов трепетать от ужаса! Пусть все они падут, а ты вернешься ко мне!
– Такая просьба мне по душе, – довольно оскалился воин. – Вот какое напутствие я желал получить от тебя!
– И это еще не все…
Кристина встала на цыпочки и страстно поцеловала мужчину в губы. Поцелуй был стремителен, как взмах клинка, но девушка вложила в него все свои чувства, разом выплеснув всю ту бурю эмоций, что металась в душе. Каждой клеточкой своего тела, всем сердцем она ощутила, что Ульв ответил ей тем же.
Не говоря больше ни слова, она ушла.
Ни Кристина, ни Ульв не обернулись, чтобы взглянуть друг на друга: они оба знали, что так будет лучше. Воин взял в руки топор и гордо выпрямился, в ожидании врага, тогда как за его спиной, на вершине холма, воительница положила на тетиву первую стрелу.
Стиснув зубы, Кристина призвала все свое мужество – сегодня ночью она должна быть сильной.
…Они пришли ночью. Когда саван тьмы беззвучно опустился на укутанную снегом землю, когда свет звезд померк и даже луна испуганно спряталась за тучами, когда притихший ветер отчаянно взвыл, ледяные скалы содрогнулись. Они явились.
Многочисленные факелы, горевшие повсюду, выхватывали из мрака скрюченные тени, которые лезли из трещин в камне. Заваленные прежде тоннели обрушивались, порождая на свет все больше и больше драугров, коим, казалось, не было числа в недрах гор.
Кристина стояла на холме вместе с другими лучниками и отчетливо видела, как множество потоков оживших мертвецов стягиваются в бескрайнее море, и это море вот-вот должно было выплеснуться…
– Воины! – разнесся над снегами властный голос конунга. Торгейр сделал шаг вперед и повернулся к войску: – Мои братья и сестры по пролитой крови! Перед ликами богов я взываю к вам! К вашей отваге, к вашей доблести, к вашей чести и к вашей ярости! Час битвы настал! Так не дрогнем же! Сколь бы ни был страшен враг, как бы много тварей ни вылезло из тьмы, мы дадим им отпор здесь и сейчас! За нашими спинами наши жены и дети, наша земля и наше наследие – мы не вправе отступить! Так прольем же столько крови, чтобы эта земля пропиталась ею до самой Хель! Этой ночью я поведу вас в бой, воины долины, и, если нам суждено пасть, снова мы встретимся лишь в Вальхалле! Но прежде убейте столько врагов, сколько сможете! Без пощады! Смерть и слава!
– Смерть и слава! – взревели воины, потрясая оружием.
– Смерть и слава! – кричала вместе со всеми Кристина, чувствуя, как ее бросает в дрожь от хлынувшего в кровь адреналина.
Энергетика этого момента казалась сумасшедшей: Торгейр определенно знал, как вдохновить людей, и это заслуживало уважения, как и то, что конунг не отсиживался за стенами, а стоял в первом ряду, плечом к плечу с теми, кого называл братьями и сестрами.
Заняв место в строю, Владыка долины надел на голову шлем и обнажил меч – он не намеревался оставаться в стороне, когда другие сражаются. Одно лишь это стремление уже располагало к конунгу.
– Пламя! – крикнул Торгейр.
Нел незамедлительно опустил факел, поджигая хворост. Позади войска вспыхнул огонь, отсекая путь к отступлению.
– Щиты! – скомандовал конунг.
Воины выполнили приказ, ощетинившись мечами и копьями.
– Лучники! – обратился Торгейр к тем, кто стоял на вершине холма. – Стреляйте, как только твари подберутся на полет стрелы! Да направят ваши стрелы сами боги!
Кристина вскинула лук и услышала, как натягивается одна тетива за другой. Стоило девушке взяться за первую стрелу, как дрожь мигом ушла из ее рук, дыхание выровнялось и лишь бушующее в душе пламя не желало утихать.
Вылезшие из пещер драугры замерли напротив людей. Они словно дожидались какого-то приказа и демонстрировали противникам численное превосходство, стремясь уничтожить их боевой дух еще до начала схватки.
А потом Кристина увидела его – огромный, созданный из множества костей,
