— Я… — Она на миг закусила губу и обернулась. — Я что-нибудь придумаю.
Тихий стук в дверь заставил нас обеих повернуться. А стоило мне разрешить, в комнату прошла Пятиана.
— Махры, я прошу прощения, но необходимо присутствие одной из вас на кухне. Из-за непогоды задерживается поставка лайденского вина. Устроитель торжеств просит узнать, чем его временно заменить.
— Я убью Фелихьеров! — в сердцах произнесла Лунара. — Договаривались же, что они отправят заранее! Хотя сама виновата, не проверила. Да, спасибо, Тин. Я решу вопрос.
Не прощаясь, она вылетела в коридор.
— А она все такая же шумная, — улыбнулась Тина, провожая демоницу взглядом.
Я же смотрела на саму Тину. Если на мне прошедшие двадцать четыре года не оставили следов, то ее они не пощадили. На круглом лице сеточкой пролегли морщины, виски серебрились первой сединой. Праздничное светло-зеленое платье с белой вышивкой обнимало пышную, немного раздавшуюся с годами фигуру. Пожалуй, единственное, чего время не коснулось, — это взгляд Тины. Он оставался все таким же теплым, понимающим и удивительно родным.
Видимо, устав от долгого сидения без дела, под боком завозилась Алира.
— Что, душа моя, — я с улыбкой погладила светлую, как у Кеорсена, макушку, — будешь переодеваться к празднику?
— А оно сильно надо, да? — Алира вздохнула почти обреченно.
— Сильно, родная. В этом году именно наш дом принимает гостей, и тебе нужно будет предстать перед остальными семьями. Но, думаю, если через час после приветственной речи ты исчезнешь, никто не заметит. — Я подмигнула просиявшей дочери и тут же добавила: — От прогулок по замку, правда, придется воздержаться. Выходить на улицу тоже нельзя. Но все западное крыло остается в твоем полном распоряжении.
— Спасибо, спасибо, спасибо! — защебетала она весенней птичкой и, сорвавшись с дивана, забегала по комнате.
— Пойдемте, махра, помогу вам собраться. — Тина поднялась и протянула Алире руку, за которую та тут же ухватилась.
— Пойдем, пойдем, пойдем!
Я же снова не сдержала улыбки. В Алире было столько жизни и света, сколько я не видела еще ни в ком. И этим светом она щедро делится с окружающими.
Но сейчас я провожала взглядом не ее, а Тину. Словно опавшие и подхваченные ветром листья, в памяти взметнулись воспоминания.
Как и обещал, Кеорсен поддержал меня в стремлении изменить положение людей. Мы понимали: просто не будет. Но все же к некоторым трудностям оказались не готовы.
Столкнувшись с первой волной протеста, я растерялась. Нет, не потому, что она была сильной, а потому что исходила от людей. Привыкшие к старым порядкам, многие из них оказались неспособны мыслить иначе и принялись отстаивать свое рабство едва ли не с большим рвением, чем их хозяева. Свобода пугала людей, необходимость думать и принимать решения вгоняла их в ступор.
Поняв это, мы с Кеорсеном сосредоточили все внимание на детях. Именно они, еще не закоснелые в своем мировоззрении, стали нашей надеждой. Мы построили Центр развития, куда принимали всех малышей, от которых отказались матери. Те же, кто не захотел расставаться со своим ребенком, перебирались в него добровольно и вливались в его работу.
Последние десять лет во главе центра стояла Тина. Именно она, знавшая жизнь рабыни и свободного человека, помогала адаптироваться другим женщинам, учила их заботиться о детях. Надо сказать, работа ей нравилась. Саторсен, сын Тины, тоже активно участвовал в работе центра.
Что же касается мира демонов и его отношения ко мне, то после смерти Майкрама покушения прекратились. Убийство главы Совета, последующие наказания, коснувшиеся многих домов высших, заставили всех несогласных замолчать. А стоило миру увидеть нашу Алиру, понять, что по крови она — высшая демоница, и недовольных не осталось вовсе.
Однако новых полукровок за это время так и не появилось — высшие продолжали чтить чистоту крови и к переменам в отношении себя оказались готовы ничуть не больше людей. Рейшар в такие моменты всегда шутил, что оно и к лучшему, подразумевая, что этому миру хватит и одной полукровки с магией слова.
До официального начала празднования оставалось меньше часа. Прибывающих гостей размещали по покоям, в которых они отдохнут после бала. По коридорам сновали слуги, демоны — высшие и темные, — отовсюду звучали разговоры, смех. Общее настроение было приподнятым, все ожидали праздника и первого восхода, чтобы загадать желание.
Демоны верят, что если желание искреннее, то оно обязательно сбудется — ведь в первый рассвет Великий бродит среди нас и, как мы, любуется рождением нового солнца. А значит, и желания наши он слышит отчетливее. Я же, по правде сказать, списывала это поверье на продолжительность жизни высших. Когда у тебя есть тысяча лет в запасе, неудивительно, что рано или поздно любое желание исполняется.
В бальном зале родового замка Артенсейров было шумно. Музыка, смех, звон бокалов, гул разговоров. Белоснежное, точно заиндевевшее, дерево иглолиста переливалось сотней крошечных зачарованных огоньков. Волшебные светлячки летали по залу, садясь на наряды гостей. В воздухе пахло хвоей и чем-то неуловимо сладким.
Приветственная речь уже отзвучала, и сейчас гости вовсю наслаждались праздником.
Я держалась чуть в стороне, с полуулыбкой наблюдая за происходящим. Подмечала все заинтересованные взгляды, которыми демоны провожали Лунару. Но та, казалось, и не видела их. Я знала, кого она выискивает взглядом, и все пыталась понять: когда обычные, едва ли не детские симпатии переросли в чувства?
Приближение Кеорсена я не увидела, а скорее предугадала. Повернулась и встретилась с ним взглядом. Мой демон выглядел все так же, как и в первый день нашей встречи. И все так же при взгляде на него у меня перехватывало дух. Вот только уже совсем не от страха.
— Махра Артенсейр, — с улыбкой произнес он, протягивая мне ладонь, — вы подарите мне танец?
Улыбнувшись в ответ, я вложила в нее пальцы и позволила мужу увлечь себя к кружащимся парам. Краем глаза заметила Амарелию, благосклонно улыбающуюся новому кавалеру. Она меняла их легко и без особых душевных терзаний. Сердце демоницы принадлежало роду, и, по ее собственным признаниям, она не хотела дарить его никому иному.
С Амарелии взгляд скользнул на другую танцующую пару, и губы против воли растянулись в улыбке. Судя
