- Но я все равно тебя люблю, - Влад коснулся ладонью щеки Андрея.
У отца ком встал поперек горла, как кусок льда, перекрывший спуск. Давно у него в душе копошились странные чувства к Владу, о которых он категорически не разрешал себе думать. И дело уже было не только в том, чтобы не позволить кому-то обмануть себя. Дело было во мне. Дело было в том, что у Андрея был сын, воссоединиться с которым он никогда не терял надежды, и поэтому ни о каких серьезных отношениях с мужчинами не могло быть речи. Андрей молчал, смотрел на Влада и глубоко дышал, пытаясь скрыть бешеное сердцебиение.
- Я не стану для тебя решением твоих проблем, - продолжил Влад, - И вряд ли помогу тебе их решить. Но я хочу стать тем, кто поддержит тебя в поиске решений и порадуется вместе с тобой, когда ты со всем разберешься.
Эти слова буквально пригвоздили Андрея к стулу, ведь они никогда не говорили с Владом о личных проблемах, никогда не обсуждали даже их возможное существование. Казалось, в их отношениях все всегда было очень поверхностно.
- Что ты знаешь о моих проблемах? - с вызовом спросил Андрей.
- Кое-что знаю, - едва заметно улыбнулся Влад.
- Ни хрена ты не знаешь! - резанул отец.
- Может, я в чем-то неправ, - очень серьезно и уверенно продолжил Влад. - Может, я ошибаюсь, - он смотрел в самую душу отцу. - У тебя есть сын, который для тебя очень важен, но с которым по каким-то причинам ты не можешь видеться. Ты бредишь им, караулишь украдкой у школьного двора. Надо быть дураком, чтобы не заметить этого.
Андрей стиснул зубы, от чего скулы его резко задвигались.
- Ты что следил за мной? - он смотрел на Влада, как на шпиона, пробравшегося с тыла за непреступные стены.
- Для этого не нужно было следить, - объяснил Влад. - Да ты, признаться, не особенно что-то скрывал.
- Но никто не знает о том, что у меня есть сын! - сквозь зубы процедил Андрей.
- Это я тоже понял. Не злись. Я, правда, не следил. Все не мог понять, что же тебя так изводит, и как-то случайно заметил у школы. Был недалеко. Тогда мне все стало понятно. Ты не отпускал этого мальчика взглядом и панически боялся быть обнаруженным. На извращенца ты не похож, так что все очевидно...
- А на кого же я похож, - зацепился за слово и поспешил съерничать отец, - если не на извращенца?
- Да уж, - Влад вздохнул, - И дело не только в твоем сыне. Ты не принимаешь себя. Совершенно. Мы оба взрослые люди и понимаем, о чем речь. Ну, скажи, что я неправ?
- Как принять себя, если меня к собственному сыну на пушечный выстрел не подпускают! - отрезал Андрей.
- А может, стоит попробовать побороться за него, если он тебе так дорог...
Это, конечно, Влад сказал зря. Он, конечно, не мог знать, как все обстояло на самом деле. И Андрей, естественно, отреагировал моментально - резко встал и вышел из ресторана.
- Ты думаешь, я не пытался, - объяснил он уже позже, в номере отеля. - Я подождал год, думал, Катя успокоится, но у нее конкретно заклинило все в голове. И тогда я решил бороться. Решил отстаивать свои права через суд, надеялся, что мне разрешат хотя бы на выходные брать сына. Меня очень быстро поставил на место Катин отец. Он пришел и сказал, что если я только попробую сунуться в суд, он не просто всем расскажет, кто я такой, но посадит меня в тюрьму или в психушку как извращенца. Если бы я начал тогда войну, то сразу бы ее проиграл, меня бы вычеркнули из свидетельства о рождении, а так... У меня остается надежда. По крайней мере, я не стерт навсегда из Юркиной жизни. И я готов ждать, сколько угодно, пока придет мое время.
- Но о чем ты думал, когда женился, когда заводил ребенка? - спросил Влад.
- Я хотел семью, - ответил Андрей. - Думал, с появлением сына, стану нормальным, что-то во мне щелкнет, и все встанет на свои места.
- Но ничего не щелкнуло. Тебе не кажется, это потому, что все и так уже на своих местах?
- Отец должен быть рядом с сыном, - твердо оборвал Андрей. - Тогда все на своих местах. А я не учил его ходить, не качал на качелях, не водил в парк на карусели, не сидел у его кровати и не отвечал на его вопросы...
У Влада что-то сжалось в районе груди.
В тот вечер перед Новым годом он узнал про семью Андрея и про его рухнувшее небо. У самого Влада отношения с отцом никогда особенно не клеились, а уж когда он сообщил о своей ориентации, все оборвалось окончательно, он стал врагом и позором для всего рода. Наверное, отцовство - это что-то наследственное, что передается в генах из поколения в поколение. И если у тебя самого был фиговый папаша, не стоит тешить себя надеждами, что ты сможешь быть чем-то лучше. Наверное, отцовству надо учиться, глядя каждый день на сильный пример. У Влада такого примера не было, и поэтому он не мог в полной мере понять тогда, насколько важным было для Андрея это чувство.
Совместная жизнь с Владом была вполне счастливой, если не считать дней, когда Андрей возвращался после встреч с моей мамой, раздавленный и морально совершенно уничтоженный. Ничего в отношении меня не продвинулось за годы ни на миллиметр. А потом в один прекрасный день...
- У Кати гепатит, - выдохнул Андрей, вернувшись домой.
- И что теперь? - интересовался Влад.
- Не знаю.
Конечно, отец мог бы использовать этот факт, ведь он давал ему шанс отвоевать меня, выставив маму не в лучшем свете. Для Влада преимущества положения были очевидны, но Андрей возражал:
- Я не могу так поступить.
- Почему?
- Потому что тогда Катя все расскажет обо мне! Думаешь, Юрке станет легче, когда он узнает, что его отец педик, а мать...
Андрей не произносит в разговоре со мной слово, которым хочет назвать маму, и сначала, на секунду, я почти оскорбляюсь, что он так думает про нее, но потом даже благодарю его в душе, ведь он не говорит вслух ничего обидного. Конечно, с мамой они всегда были на ножах. Конечно, она тоже натворила ошибок. Возможно, она была во всем виновата в большей степени, но никогда
