Музыка перемен
Книга вторая
Ксения Нихельман
Дизайнер обложки Валентина Гредина
© Ксения Нихельман, 2018
© Валентина Гредина, дизайн обложки, 2018
ISBN 978-5-4493-3373-5 (т. 2)
ISBN 978-5-4493-3374-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Все события, диалоги и персонажи, представленные в данном романе, являются плодом авторской фантазии. Любое совпадение с реально живущими или жившими людьми, фактами их жизни является совершенной случайностью
Маме и Папе! Спасибо, что именно Вы мои Родители!
Тебе!
Часть 1. МАКСИМ
– Когда тебя теперь ожидать?
Я спросил в шутку, вовсе не хотел Артема обидеть или другим неприятнейшим образом задеть. Просто привыкший к его странностям, в частности, к загадочным исчезновениям и к таким же возвращениям, я задал обычный вопрос. В ответ он наклонил голову чуть в бок и опустил глаза, на что я спросил:
– Я сделал что-то не так?
– Совсем из головы вылетело. Сейчас вернусь.
Артем поднялся и прошел в коридор, через пару минут вернувшись с каким-то журналом в руках.
– Вот, погляди, – он протянул журнал мне, держа его раскрытым на извороте.
Небольшая статья, посвященная моему театру, а именно закрытию прошлого года оперой «Тоска». Интервью худрука, фотографии с оперы, зрительские отзывы. Я перевернул страницу. На половине листа красовалась моя фотография, я в концертном костюме: черные брюки, белая на выпуск рубашка и черная жилетка. Я прижимаю руки к груди и, несмотря на трагедию, изображаю любовника. На самом деле жалкая фотография.
– Ведь это все было для кого-то, да? – тихо спросил он.
– Что значит для кого?
– Для того, кто сидел в темном зрительном зале и смотрел на тебя.
Мне стало не по себе. В тот вечер произошли неведомые мне самому события. Я еще раз посмотрел на свое глянцевое изображение. Тот «я» еще не догадывается, что его сердце отшвырнут в сторону, как кусок протухшего мяса. Взирающий взгляд, полный безрассудной надежды. Влад вычеркнул меня из своей жизни, перечеркнул дружбу, избавился, как от недуга, могущего нанести вред его организму.
Влад был моим видением, фантазией. Теперь же я очнулся от долгого сна и посмеялся над собственной глупостью. Пустая дыра в моей груди со временем затянется, но останется шрам, до конца дней напоминающий о былом. А боль? Человек навечно проклят жить с болью, ее мне не удастся усмирить.
– В зале никого не было, – я ответил чистую правду. – Только ты.
Артем забрал журнал в свои руки и, смотря на блестящие страницы, о чем-то думал. В нем происходила тайная борьба с самим собой. Хотел сказать, но не решался. Прикрыв лоб рукой, срывающимся голосом он произнес:
– Ты, наверное, сочтешь меня полным идиотом. Знаю, то, что я сейчас тебе скажу, совершенно на меня не похоже. – Рывком подскочив на ноги, он отпрянул от меня на несколько шагов назад, словно издалека легче говорить, чем прямо мне в лицо. – Теперь я хочу попросить тебя остаться со мной.
Я открыл было рот, но Артем остановил меня.
– Макс, не перебивай, пожалуйста! Моя просьба не похожа на твою, я не прошу тебя от безысходности. Да, согласен, отчасти я тоже в безысходном положении, но по другой причине. В твоих глазах я всегда читал к себе желание – они горят страстью, ты хочешь меня – однако в них никогда не было влюбленности ко мне. И я видел, как ты уязвлен, как страдаешь рядом со мной, уносясь мыслями к какому-то своему идеалу. Я не идеален, а всего лишь влюбленный мужчина. Каждый раз я давал тебе то, что ты хотел, чтобы утешить и залечить твои тело и душу, и отпускал тебя, не зная, вернешься ко мне или нет. Мой воздух – ты, но отныне мне нечем дышать, ты удаляешься от меня.
Артем присел на колени, опускаясь на пятки, передо мной и вновь опустил голову. Я не смел пошевелиться. Он продолжил:
– Кто бы ни был этот человек, живущий в твоем сердце, но если ты позволишь сделать мне тебя счастливым…
Я не дал договорить ему, беря его лицо в свои ладони и смотря в пронзительные небесного цвета глаза, накрыл его рот своими губами. Артем лихорадочно подрагивал, все еще натянутый как струна. Жизнь дает мне второй шанс начать все сначала, и я использую его. Надо было быть глупцом, чтобы не замечать его любви. И значит, я не просто глупец, а слепой глупец: не распознать в нежном существе сильного и любящего мужчину!
– Это расценивается как «да»? – Своими горячими ладонями он накрыл мои ладони.
– Да, – твердо и уверенно ответил я.
– Но позволь мне просить еще об одном!
– Конечно.
– Максим, мы не будем скрываться, щемиться, как испуганные крысы по углам. Это будут открытые отношения.
– Вот сейчас ты просишь о невозможном. – Я отскочил от него. Не успев начаться, наши отношения, длиною в минуту, поразила первая ссора. – Как ты себе это представляешь? По-твоему, мы будем запросто разгуливать по городу, держаться за руки, целоваться у всех на виду? Ходить на семейные ужины, а наши родные станут одной большой семьей? Нет, не будет так.
– А ты предлагаешь всю жизнь прятаться по квартирам, за темным углом и ласкать друг друга исключительно под покровом ночи, а на утро делать вид, что ничего не произошло?
– Да, именно это я и предлагаю! – сам того не осознавая, я перешел на крик. – Моя семья не примет меня, а что говорить, если я приведу тебя? Знакомьтесь, это мой парень! Мой брат первым убьет меня, у него ни глаз, ни рука не дрогнут.
Перед глазами предстала нелицеприятная картинка: мы стоим перед родителями с понуренными головами и просим пощады. Артем просит прощения за любовь, а я за то, что родился чертовым педиком и трахаю мужиков. Это никогда не произойдет, я клянусь.
– Миру нужно противостоять и выстоять, а не забиться в самый дальний угол конуры и отсчитывать последние секунды своего существования, – уговаривал Артем. – Тем более, что мы будем вместе.
– Ты глухой? – Я совсем озверел. – Очнись, оглянись кругом! Я не вижу счастливо разгуливающих мужиков, подобных нам. Я вижу только презрение и осуждение! Даже тот, кого я называл когда-то другом, узнав, готов плюнуть в лицо. Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы каждый мудак мог показать пальцем? У меня публичная профессия, я артист. Меня знает каждый второй в городе! – Я схватил журнал, потряс им и в бешеном порыве закинул черт знает куда. – Ты хочешь, чтобы меня поперли из театра? Отличное светлое будущее намечается. Выйди в люди из своей мастерской, посмотри на настоящий мир, а не живи иллюзией.
– Хорошо, договорились. – Спокойно ответил он. – Если для тебя так значит твоя бесценная репутация, то больше не трахай меня! Найди девушку, порадуй родителей, брата, и живите все дружно и счастливо.
Артем обиделся и начал собираться, чтобы уйти. Он молод, и его непомерная творческая натура дала о себе знать. Он просто не понимал, о чем просил, – его переполняли чувства, и, как обыкновенному влюбленному, ему хотелось кричать о них на каждом шагу. Но не в нашем случае. Артему с близкими повезло куда больше, чем мне. У него была только мать, которая догадалась о предпочтениях сына еще по детскому поведению. Или, может быть, Артем больше доверял ей? Или просто-напросто он оказался смелее и правдивее, чем я? Так или иначе, но мир он видел в светлых и ярких тонах, таким же и изображал его на своих картинах. Так рисуют маленькие дети, у которых вся поганая жизнь далеко впереди. Мне хотелось подойти к Артему и начать трясти, чтобы из его наивной головы вывалились глупые мысли.
Мы боролись. Я стаскивал с него полунадетое пальто, уговаривал остаться и просил не вести себя, как мальчишка.
– Я мальчишка? – гневно засверкал он глазами. – Это я хочу жить, как подросток, пряча свою жизнь по тайникам, будто курю втихаря?
Артем бросился к двери. Вот упертый! Но я сильнее, и через мгновение он, уже прижатый к стене, не может пошевелить руками, только мотает головой и что-то бормочет, чтобы я оставил его. В порыве оглушающей страсти я смял его восхитительные, такие манящие, особенно сейчас, чуть надутые от обиды губы. Водил по ним языком, кусал, наши языки переплелись. Артем тянулся освободить руки, но я
