— В последней комнате с Солом Чидлисом. Предатель он, не Тэйн. Вам сюда нельзя, ловушка. Войдете — и все взорвется.
Я торопилась, захлебываясь мысленной речью, страшась, что зыбкая связь в любой момент прервется. Айтон не перебивал, но я ощущала его ярость — она кровавым туманом клубилась на краю моего сознания. Тьма мужа тоже была в бешенстве, она рвалась ко мне, и я нетерпеливо подалась навстречу. Ухватилась за извивающееся сумрачное щупальце, потянула к себе… Ближе… Ближе… И почувствовала, как крепнет межу нами нить, а мне самой становится легче дышать и понемногу возвращаются силы.
— Ну все, пора, — выдернул меня в реальность голос Чидлиса. — Мне нужно уходить. Прости, Элис, в живых тебя не оставлю. Ничего личного. Всего лишь подстраховка.
Он направился ко мне, обнажая кинжал, но я уже могла двигаться, и, когда мужчина приблизился, резко выбросила вперед ногу, с силой ударив его каблуком в голень.
— Ах ты...
Высший явно не ожидал такого. Отшатнулся, шипя от боли. Выплюнул остервенело:
— Тва-а-арь.
Распрямился, намереваясь снова шагнуть вперед. Но тут между нами пронеслась серебристая молния и ударила его в грудь.
— Тири!
Моя лисичка, утробно рыча, повисла на алхоре, вгрызаясь острыми зубами в тело. Ее шерсть топорщилась, сияла и искрилась, обжигая высшего. Он с трудом оторвал от себя фамильяра, швырнул в мою сторону. Найтири, жалобно взвизгнув, обмякла на моих коленях, и тут же пространство перед Солом ощерилось порталом, пропуская разгневанного Хвича.
— Ребенка обижать? — прогрохотал он, стремительно увеличиваясь в размерах.
А за его спиной уже шумно топотал злой огнедышащий дракон, в котором я с трудом узнала. Миша.
Что было дальше, помнилось смутно.
Хвич, сбивающий с ног Чидлиса…
Мишь, огненным дыханием выжигающий артефакты-ловушки…
Черное пламя, пробивающее проход…
А потом комнату наводнили алхоры. Первым возле меня оказался Айтон. Подхватил, прижал к себе нас с Тири. Я так и не выпустила лисичку из рук.
А возле мамы уже стоял Дивен. Почему-то он добрался до нее раньше отца. Осторожно поднял. Мама коротко застонала, и дед произнес неожиданно ласково:
— Потерпи немного. Еще совсем чуть-чуть. Ты же у нас самая храбрая, самая отважная на свете девочка.
И нас понесли из склепа. К свету. Солнцу. Свободе.
***
Солнечные зайчики, проворно нырнув в распахнутое окно, добрались наконец до постели. Пробежали по рукам, лицу, пощекотали ресницы, и я в ленивой полудреме открыла глаза, улыбаясь новому дню. После «почти смерти» каждое прожитое мгновение ощущалось особенно остро.
Жадно вдохнула свежий утренний воздух, потянулась и замерла, когда меня обняли сзади, крепко прижимая к обнаженному горячему телу.
Айтон!
Прошло пять дней с момента сражения в имении. Пять томительных дней, проведенных под надзором целителей и охраны, приставленной мужем и Хвичем. Возле меня теперь всегда дежурил маг — чаше всего, Виаст — и несколько свободных от дел фамильяров.
Выздоравливали мы медленно и тяжело. Антимагические браслеты и портал-ловушка оказались той еще гадостью. И если мне, алхору, они навредили в меньшей степени, то мамин огонь выпили почти до дна. Ей предстояло долгое лечение и пополнение резерва.
Мама осталась в своих покоях в Хуспуре, а я жила теперь в доме у моря.
Утром уходила в родовую башню, навещала маму и отца, который тоже был ранен, показывалась целителям, беседовала с архами и следователями, наведывалась к фамильярам. Даже пыталась вернуться к занятиям, но дед с прадедом только руками на меня замахали. Вылечись, мол, сначала. А вечером, прихватив с собой Тири, которая весь день проводила в питомнике, восстанавливая силы, всегда возвращалась в нашу с Айтоном усадьбу.
Мне казалось, так будет правильно. Лежать, чутко вслушиваясь в темноту ночи, и ждать мужа. Айт приходил, когда я уже спала, а уходил еще до рассвета, прежде, чем я открывала глаза. И все равно: пусть только несколько часов сна, но мы проводили их вместе.
Лагор бурлил, потрясенный свалившимися на него новостями. Совет сбросил с себя сонное оцепенение, забыл о мелких внутренних конфликтах и объединился в стремлении докопаться до истины. И Айт принимал самое активное участие в расследовании. Практически жил в крепости, вместе с дознавателями выискивая недостающие детали и переворачивая с ног на голову алхорское общество.
И вот сегодня, впервые за все время, я проснулась не одна. а рядом с мужем.
Сна как не бывало.
Развернулась в руках Айтона, вглядываясь в его уставшее лицо,
— Расследование закончено?
— Почти.
— Тогда...
Порывисто потянулась к мужу, поцеловала — раз, другой — и потребовала:
— Рассказывай!
Еще и руками обвила для надежности. Теперь точно не сбежит.
Айт иронично приподнял бровь и я, насупившись, добавила:
—Мне же интересно. Эвераши молчат, не хотят, видите ли, меня тревожить. Фамильяры, как всегда, отделываются туманными намеками. Я умру от любопытства. Ты-то должен меня понять.
Короткий смешок, и меня подгребли поближе, а потом, все-таки сжалившись, начали рассказывать.
Что-то я уже знала, о чем-то догадывалась, но многое выяснила только сейчас.
После того, как фамильяры нашли и уничтожили блокировавшие магию амулеты, алхоры и подоспевшие им на помощь маги быстро обезвредили чистых. Среди сдавшихся в плен варрийцев оказался и мой бывший жених, Сэлмон ли Парс, правая рука и первый помощник ли Норда. С его помощью были вычислены убежища, тайные лаборатории храмовников и разгромлены последние отряды чистых.
В одном из схронов нашли и Нэссу с Талимом.
— Живы? — облегченно встрепенулась я.
— Да. Ребенок почти не пострадал, а вот мать... Над ней достаточно долго издевались. Она в очень тяжелом состоянии и вряд ли сможет в ближайшее время заботиться о сыне. Я распорядился, чтобы мальчика доставили сюда. Надеюсь, ты не против?
— Конечно, нет. Спасибо!
Я благодарно потерлась щекой о плечо мужа, а он уже рассказывал дальше.
Настоящего имени высокопоставленного лагорского союзника не знал даже Сэлмон. Это оставалось личной тайной ли Норда. Так что, если бы Чидлис сам себя не выдал, трудно предсказать, как бы все обернулось. Слишком много убедительных и неопровержимых улик указывало на Тэйна-старшего.
Серкус был виновен в чем угодно — в шантаже, подкупе, обмане, подтасовке фактов, ложных оговорах, но не в предательстве. Сол искусно играл на его слабостях, жажде власти и использовал, умело подставив под удар.
— Но ведь маму забрал все-таки Тэйн? Проход в родовую башню закрывала личная печать главы рода.
— Забрал Тэйн, — кивнул Айт. — Но заставил его это сделать Чидлис. Воспользовался единственной слабостью Серкуса — дочерью. Она все это время находилась у Сола.
Верена...
Ее даже никто не похищал. Она добровольно ушла с тем, кого считала своим верным союзником, кто в Кайнасе помогал ей состряпать против меня обвинение. Ушла сразу, не раздумывая, не задавая лишних вопросов. А потом...
У Сола имелись на девушку свои планы. Он собирался после «героической» гибели Серкуса и Ройстана
