— Знаете, кажется, я должна вам кое-что рассказать. И показать тоже.
И тут в сумке завозилась крольчиха, а потом и высунулась с ощеренными клыками, державшими мосол. Отец непроизвольно сложил пальцы щепотью, как вчерашний маг, но остановился, вспомнив, что он давно не чародей. Вторая же его рука потянулась за пояс, к метательным звездам.
— Крис, замри, я сейчас его убью…
— Не надо! — устало выдохнула я. — Давайте лучше чаю попьем…
А спустя два удара колокола, когда был уже выпит не только чай, но и бутылка гномьего первача, потому что отцу «не думалось о таком на трезвую голову», я узнала кое-что интересное о себе.
Чуть больше девятнадцати лет назад, когда мой отец сбежал по дороге на каторгу, они с моей мамой скрывались от ищеек Ароса Бранда, верховного инквизитора его величества. И случилось так, что я решила появиться на свет чуть раньше срока.
Приграничье. Лес. Излом зимы — то время, когда по легенде идет Дикая Охота и всадники Вечного Холода ищут заплутавшие души. А у моей матери схватки. Как отец, уже будучи запечатанным, без толики магии смог найти дорогу к выселку, он и сам до сих пор не понимал. Ему тогда было все равно, у кого просить помощи для жены, роды которой оказались тяжелыми. Будет повитухой светлая — хорошо. Ведьма — тоже хорошо. Главное, чтобы спасла любимую и ребенка.
Старая ведьма, согласившаяся принять дитя, была темной. Я же никак не желала появляться на свет. А когда все же родилась, то была… мертвой. Душа еще не отлетела далеко, и ведьма смогла вернуть ее в тело ребенка. Но расплатилась за это своим даром, вычерпав его до дна.
— Она вдохнула в тебя тьму, — устало произнес отец. Он сидел за столом и задумчиво разглядывал кружку. — Старая Крисро отдала за твою жизнь самое ценное, что у нее было — остатки своего угасающего дара.
— Так меня назвали в ее честь?
— Да. Но я не думал, что ее слова, которые она произнесла, провожая нас на пороге своего дома, окажутся пророческими.
— И что она сказала? — Я даже подалась вперед.
— Что она ни о чем не жалеет. И что дар всегда найдет способ сломать преграду, — опередила отца мама, вставая из-за стола.
Она в абсолютной тишине наполнила чайник водой и поставила его на камень. Щелкнула по мордочке ленивую саламандру, что дремала в ближнем углу печи. Та, неохотно переставляя лапы, побрела кипятить воду.
— Лентяйка, — проворчала мать. Она всегда ворчала, когда нервничала. — И за что только я ее держу?
Как по мне, наша саламандра, раскормленная и избалованная мамой до безобразия, просто обнаглела в корень.
— Судя по всему, Крис, та капля тьмы, что досталась тебе при рождении, переплавила твой светлый дар в темный, — задумчиво сказал отец. — А запечатана у меня и у моих потомков была лишь светлая магия. Поэтому мета и смогла сожрать печать.
О метах, точнее, магических метках я слышала. Отец как-то рассказывал, что такие есть у всех магов. У драконов в человеческом облике — маленькие татуировки в виде символов магической сути. У неинициированных оборотней — щенок. У ведьмы — плющ, у некроманта — ястреб.
— А черное пламя — это чья мета? — Я подняла взгляд на хмурого отца.
Но ответить он не успел. На этот раз его опередил голос из-под стола.
— Пожирателя душ. А точнее — пожирательницы, — радостно сообщила Кара.
Может, и стоило замереть в дверях, чтобы метательные звезды отца пришпилили эту пушистую пакость?
Но крольчиха, словно не чувствуя никакой угрозы, продолжала невозмутимо глодать под столом мосол.
— Плохо. — Отец сжал пустую кружку, что стояла перед ним.
Да так сжал, что она пошла мелкими трещинами и раскрошилась, порезав его ладонь. А он будто и не заметил этого.
— Что именно плохо? — осторожно уточнила я.
— Плохо, что твоя мета сожрала печать. Теперь ты не только дочь осужденного, но и сама преступница. Поскольку взлом печати — одно из страшнейших преступлений в Светлой империи. И не важно, как это произошло. От сломанной печати остается хвост, по которому тебя легко найдут.
— И тогда в Темные земли… — то ли вопросительно, то ли утвердительно сказала мама, ставя на стол вскипевший чайник.
— Сейчас Черный властелин и Светлый владыка вовсю изображают дружбу. До зубовного скрежета, — мрачно сказал отец. — Если Крис поймают темные, то они с радостью сдадут ее светлым дознавателям. По дружбе…
Последние слова он словно выплюнул.
— А они обязательно поймают. Пожирателю душ тяжело скрыть свой дар, а уж с маяком в виде сломанной меты… — поддакнула крольчиха.
Я не выдержала и, нагнувшись, заглянула под стол:
— Слушай, заинька, а тебе, часом, шкурка не жмет?
Кара опешила. Даже мосол выронила. Впрочем, она быстро пришла в себя и опять невозмутимо захрупала, изображая, что она вовсе не плотоядная, а обычная такая крольчиха, которая грызет морковку. Морковку из трубчатой кости…
— Есть один выход. — Отец побарабанил пальцами по столу. — Но мне он не нравится.
Я и мама с одинаковым выражением лица уставились на него.
— Да вы сейчас во мне дыру прожжете. Четыре дыры, — поправился родитель. — Ладно… Военная магическая академия. Та самая, где готовят порубежников. При поступлении все адепты проходят там испытание. Но не браслетами Дианары, измеряющими уровень дара. Нет. Все маги военной академии, которую возвели на объединенных землях Лавронсов и Райосов, прикасаются к артефакту первородного мрака. А его влияние столь сильно, что меняется не только мета, но и аура мага. Значит, сгорят и остатки печати…
— То есть я войду туда со знаком пожирательницы душ и здоровенным хвостом, а выйду…
— Порубежником. С новой метой и без следа печати, — отчеканил отец. — Я не хочу тебе такой участи. Но оков и рудников для тебя я хочу еще меньше…
И тут раздался настойчивый стук в дверь.
— Именем пресветлой инквизиции! Открывайте!
ГЛАВА 2
В жизни всегда есть шанс. На провал — так точно. Вот
