И когда вновь посмотрел на Алавара, то спокойно сказал:
— Пора принять клятвы. И я распоряжусь о казни Уртара через два дня. Хватит, чтобы восстановить силы.
Возможно, это было самым сложным решением в жизни.
Церемония проходила во дворе замка, прямо на камнях, без пафоса или красивостей. Я должен был сменить мундир на алый, цвет королевского Дома, который символизировал, что я представляю королеву. Но все и так об этом знали. Так что я надел темный мундир, потрепанный прошедшей битвой, заляпанный чужой кровью.
Во дворе оказалось тесно: замок Мар-Шайала не был таким внушительным, как королевский, а воинов собралось больше чем положено.
Чуть в стороне стояли Катарис Мевран и его сын, Венар. Леди Ашайя принесла клятву Элерис, так что они присутствовали на церемонии по собственному желанию. И если лицо Катариса ничего не выражало, то Венар показался мне бледным и торжественным. Я не помнил в какой точно день после битвы, но он нашел меня и искренне сказал:
— Спасибо, лорд Киран.
Я только приподнял брови, и Венар торопливо продолжил:
— Это моя первая битва, я растерялся… но был бы мертв без вашей помощи.
— Ты сражался. Это многого стоит.
Венар Мевран тогда ничего не ответил, но когда он ушел, рядом хихикнул Алавар:
— Похоже, спасать чьи-то шкуры уже входит у тебя в привычку.
Я не ответил. Но невольно вспомнил отца, который говорил, что это всегда отличало королевский Дом от прочих: умение брать ответственность за чужие жизни — и смерти. Как Клинок я достаточно убивал. Но никогда не думал, что мне придется и так много спасать.
Сейчас передо мной стоял Джаген. Серьезный, собранный, хотя не знаю, намеренно ли он оставил небрежную одежду и растрепанные волосы — возможно, у него действительно не было времени привести себя в порядок.
Он не стал тратиться на расшаркивания — скорее всего, тоже слишком уставший.
Поэтому преклонил колено во дворе своего родового замка. Я положил руку на эфес отцовского меча и сказал:
— Как Клинок Менладриса, брат ее величества Элерис Крандор и ее представитель, я нарекаю тебя лордом Мар-Шайалом и главой этого Дома.
Он склонил голову и произнес:
— Я, Джаген Мар-Шайал, лорд Дома Мар-Шайал, торжественно клянусь в верности королевскому Дому Крандор. Клянусь, что мой Дом следует за ее величеством королевой Элерис Крандор, строго исполняет ее указы и почитает как законную правительницу Менладриса.
Это было лишним. Каждый из присутствующих знал, что Джаген приносил клятву — но теперь он говорил от лица Дома. И я кивнул, принимая его слова и верность. А потом Джаген вскинул голову и приложил руку куда-то в районе живота — я помнил, что именно там лечил его рану.
— И в верности тебе, — сказал, улыбаясь, Джаген, тихо, но я не сомневался, что те, воины, кто стоял рядом, услышали его. И разнесут остальным. И Джаген тоже это знал, но ничуть не смущался.
Следом на колени опустился Венар Мевран и его отец, подтверждая клятву, данную главой их Дома, леди Ашайей. Не знаю, насколько они сами этого желали — но сейчас отказ мог расцениться как неповиновение.
А затем все воины во дворе замка Мар-Шайалов преклонили колено, признавая власть короны.
Алавар рядом со мной усмехнулся и шепнул:
— Клятвы приносят людям, а не символам.
И тоже опустился на камни как член Дома Вейн.
Я даже не знал, как называется город, расположившийся у замка Мар-Шайалов. И ощущал что-то вроде смущения по этому поводу, когда стоял на эшафоте и смотрел на Уртара Мар-Шайала.
Головы мятежных магов и ближайших советников Уртара уже красовались на пиках над площадью. И смотря на их распахнутые рты, исклеванные воронами, я ощущал только удовлетворение. Возможно, кому-то из них пришел в голову отличный план напасть ночью, пока мы спали. Устроить резню.
Почти никого из них не было той ночью на поле боя. Они отсиживались в замке или за спинами простых бойцов.
Той ночью… Катарис Мевран нашел меня под утро, с недоумением оглядев мою грязную одежду, еще перепачканную чужой кровью. Сам он успел и переодеться, и помыться.
— Я искал вас, лорд Киран, — сказал он. — Мне сказали, вы отправили людей в замок Мар-Шайала.
— Чтобы его семья не успела сбежать. И часть советников до сих пор там. Их головы нам пригодятся.
Катарис Мевран оглядел меня с ног до головы, остановив взгляд на сбитых костяшках пальцев:
— Так понимаю, об этом вы узнали после небольшого расспроса пленных?
Я молчал, пока он не поднял голову, чтобы посмотреть на меня, и спокойно сказал:
— Я воин, а не аристократ, лорд Катарис. И если будете мне мешать, я вам об этом напомню.
Он скривился, едва заметно, но явно не так хорошо умеющий владеть лицом, как его мать, леди Ашайя.
— Предпочитаю принимать более цивилизованные решения.
— Ваши решения привели к тому, что вы не смогли организовать военный лагерь. И это стоило нам многих жизней.
— Такое случается.
Я приблизился к нему, и лорд Катарис отшатнулся, решив, что я действительно готов его ударить. Но на самом деле, мне хотелось его убить.
Вместо этого, я тихо сказал:
— Я еще разберусь, не было ли это преднамеренным… вдруг вы поддерживали лорда Мар-Шайала, лорд Катарис? А пока не стоит бояться запачкать свой новый костюм, проверьте лучше своих людей.
С того момента Катарис Мевран старался не попадаться мне на глаза, и мы не беседовали с ним лично, едва ли перекинувшись десятком слов. Возможно, он правда испугался, а у меня не было желания его переубеждать — хотя я не сомневался, что с Уртаром он никак не связан.
Но надеюсь, леди Ашайя проживет еще долго, оставаясь главой Дома. И за это время научит чему-то своего сына, которого явно не допускала до важных дел.
Сейчас Катарис и Венар Мевраны тоже стояли рядом со мной, Джагеном, Алаваром и другими вельможами на эшафоте. Мы следили за казнью изменника.
Уртар Мар-Шайал не пришел — его притащили. Привязанного к волокуше, будто мешок с зерном, тянутого неторопливой лошадкой. Я не знал, видел ли Джаген отца за те пару дней, пока все мы восстанавливали силы, а тот содержался взаперти. Мне не нужно знать.
Но сейчас Уртар выглядел грязным, избитым, покрытым пылью и кровью. Для него всё только начиналось.
Его выволокли на эшафот и швырнули перед нами на колени. Я сам озвучил обвинение и приговор, пусть все и знали, что ждет изменника.
— Последние слова? — осведомился я.
Уртар вскинул голову, один его глаз заплыл, на скуле красовалась то ли грязь, то ли
