– Здесь была стоянка чужеземцев перед восхождением, – указал старший монах посохом на обломок скалы с выбитой на нем рунами «СС». В виде двух молний.
– А поднимались они по продольному лучу знака огня, – вытянул руку вперед и вверх его спутник.
Я извлек из рюкзака цейсовский бинокль, приложил к глазам, и сильная оптика приблизила вертикаль знака, оказавшейся уходящей вверх расщелиной.
– На второй день, достигнув середины, воины двигались по поперечному лучу, вправо, – продолжил монах, – а потом сверху опустилось облако, и они исчезли.
– Так было, – оперся на посох его спутник. – Мы с Учителем видели все с верхней галереи храма. Которую потом разрушило землетрясение.
Я перевел окуляры чуть в сторону, там тоже змеилась трещина, возможная для прохода.
– Ну что же, уважаемые кущо-ла, – я опустил бинокль, – можете возвращаться, а мы будем готовиться к восхождению.
– Да сопутствует вам удача, – поклонились монахи, вслед за чем пошагали назад. К своей обители.
Мы же сняли с плеч рюкзаки, поставили их на мох и стали извлекать снаряжение. Помимо ледорубов у нас были прочные страховочные веревки, кошки, шлямбуры и карабины.
– Как думаешь, Хо, сколько времени может понадобиться, чтобы туда забраться? – приложив козырьком руку к глазам, задрал я голову к далекой снежной вершине.
– На Джомолунгму мы поднимались пять дней, при ее высоте 8840 метров. Кайлас ниже – 6890. При благоприятной погоде на это уйдет три-четыре дня. Возможно, чуть больше.
Спустя полчаса, экипировавшись и вознеся молитвы, мы начали восхождение. По пока не особо крутой и довольно широкой у подошвы трещине. Шли цугом или «связкой», как говорят профи. Впереди опытный Хо, за ним я. Размеренно и неторопливо.
Через сотню метров расщелина стала резче забирать вверх, сужаясь, и мы пристегнулись друг к другу страховочным концом, защелкнув на широких поясах металлические карабины. Еще через сто мой связчик стал вгонять в гранит анкеры, поочередно ставя на них ноги, я карабкался за ним, стараясь не сбить дыхания.
Первую остановку мы сделали в небольшой впадине на пути, где отдохнув минут десять, стали взбираться дальше. Теперь ледоруб Хо стал звенеть чаще. К полудню, тяжело дыша (сказывалась разреженность воздуха), мы вползли на довольно широкий карниз, в обе стороны от которого ответвлялась еще трещины, видимые издалека как поперечные лучи свастики. Здесь, привалившись к скале, подкрепились галетами с копченой колбасой и двумя плитками шоколада, запили все водой из фляг, после чего примерно час отдыхали. Далее двинулись по кромке трещины вправо, по маршруту альпийских стрелков, и вскоре вышли на небольшой плоский ледник. И остолбенели от увиденного.
В разных его концах из-под зеленоватого льда белели несколько лиц и просматривались тела в защитном камуфляже.
– Их убили боги? – шепотом спросил Хо, громко сглотнув слюну и настороженно озираясь.
– Думаю, нет, – чувствуя, как по телу пробежали мурашки, хрипло ответил я. – Скорее всего, это была снежная лавина. Которая потом частью растаяла.
– Воины словно живые, – шагнул тибетец к ближайшему лицу, четко просматривавшемуся рядом с нами. – И вроде как глядят.
Из-подо льда действительно пучились глаза. А на смертной маске застыл ужас. На вороте куртки трупа серебрились петлицы штурмбанфюрера, а на муаровой ленте чернел рыцарский крест. Венчая его могилу.
– Это их начальник, – кивнул я на остальных. После чего мы осмотрели все зеркало льда. Под ним застыли еще девять тел. Рослых молодых парней. У некоторых на головах были кепи с цветком эдельвейса и у всех личное оружие.
Рядом с последним, на четверть вытаяв из массива, торчал ржавый наконечник знамени в футляре. Его, как видно, планировали водрузить на вершине. К которой истинные арийцы так и не дошли. Вмерзнув в лед и превратившись в консервы.
Долго оставаться в этом дьявольском месте не хотелось, и мы двинулись вперед, теперь по непроторенному пути. Где еще не ступала нога человека.
К вечеру трещина закончилась вывалом в скале, образовавшем подобие пещеры, где мы решили заночевать. Ночью подниматься дальше было невозможно. Сняв рюкзаки, мы отстегнули притороченные сверху спальники, развернули их под нависшим козырьком, извлекли спиртовку, на огне которой сварили чай, вскрыли две банки тушенки, пачку галет и поужинали. Вслед за чем забрались в спальные мешки, и мой спутник вскоре захрапел. Демонстрируя отличные нервы.
Мне же, несмотря на усталость, не спалось. В голову лезла всякая чертовщина. Например, откуда старый Хушахе мог знать, что я вернусь и что имел в виду, написав свою загадочную фразу; отчего именно погибли альпийские стрелки – гипотеза с лавиной была маловероятной.
Между тем на далекую землю внизу опустились сумерки, здесь же на высоте еще был свет, призрачный и неверный, словно из другого мира. Затем померк и он, на небе крупно заблестели звезды. Таинственно мерцала Большая медведица, куда-то вел Млечный путь, исчезало и появлялось вновь созвездие Ориона. Под их небесный круговорот я вскоре уснул. Крепко и без сновидений.
Весь следующий день, с короткими перерывами на отдых мы поднимались почти по вертикальной стене базальта, вбивая в расколы крепеж и подтягивая друг друга. При одной из таких операций я едва не сорвался и повис над пропастью, но Хо вовремя пришел на помощь.
Когда на окружавший нас ландшафт легли вечерние тени, взмокшие и изнемогающие от усталости, мы наконец осилили вертикаль, завершившуюся фирновой площадкой, за ней открылась ослепительно сияющая вершина Кайласа. Забравшись на площадку, мы тут же повалились на снег, загнанно дыша и раскинув руки, слушая, как в висках стучит кровь и частит сердце.
– Остался последний рывок, – прохрипел я, повернув голову в сторону вершины.
– Да, Учитель. Мы почти у цели, – смахнул со лба пот Хо, после чего снял с пояса флягу с водой, и мы прополоскали горло.
Метрах в двадцати впереди, у снежной кромки в скале темнела широкая расщелина, которую можно было использовать для ночевки. Когда мы вошли под ее гулкие своды, откуда размерено капало, Хо поджег вынутый из рюкзака файер, и брызнувшие струи холодного огня осветили фантастическую картину.
Сверху, подобно органным трубам, отсвечивали сталактиты, под ними в каменной чаше блестела вода, а в глубине просматривались контуры громадного животного.
– М-мамонт, – опупел я, а Хо едва не выронил файер.
Доисторический зверь вмерз в массив льда, опустив вниз поросшую шерстью голову и пригнув колени.
– Как он здесь мог оказаться, кущо-ла? – прошептал монах, когда мы подошли ближе, пораженные увиденным.
– Скорее всего, в результате природного катаклизма, – тоже шепотом ответил я, коснувшись ладонью холодной поверхности.
После этого мы зажгли второй огонь и, осторожно ступая, осмотрели все пространство. На северной боковой стене, уходя вверх изломами, поблескивала желтизной неширокая прослойка.
– Золото, – ковырнув ледорубом, сказал Хо, передавая мне пористый кусок.
– Похоже, – взвесил я его на руке и отложил в сторону. «Вот уж точно, мистическая гора, – промелькнуло в
