бесконечных дискуссиях с мудрецами Милета. Живое слово в Элладе ценилось намного дороже книжного. Уровень развития души у каждого человека неодинаков, и для любого отдельного человека нужно писать отдельную книгу. А книги для всех — это книги для никого! Поэтому-то важнейшим из всех искусств у греков было искусство красноречия — риторика.
Не овладей риторикой Аспасия — не стала бы она Женщиной Перикла. Ведь он провел закон «О чистоте брака». В его знатной семье не было не единой капли неафинской крови. Любовь заставила Перикла поставить под сомнение собственные принципы, бросить семью. Брак Перикла и Аспасии не был зарегистрирован «благодаря» его же закону.
Впервые Аспасия увидела Перикла уже в 20-летнем возрасте, когда приехала погостить к родственникам в Афины. Разумеется, она желала покорить не только Перикла, но и весь этот волшебный город. У нее для этого были все основания: молодость, красота, дар красноречия и — огромная сила воли! Она собирала гигантские аудитории в залах и амфитеатрах, где произносила речи на различнейшие темы. А потом предлагала любому смертному вступить с ней в состязание по любому вопросу. В этих спорах были побеждены великие философы Анаксагор и Сократ, скульпторы Поликрет и Фидий, трагики Софокл и Еврипид, архитекторы Гипподам и Иктин и т. д. И все побежденные безумно влюблялись в красивую и мудрую девушку. Сократ добивался ее руки, но Аспасию интересовал только Перикл.
Периклу было уже за сорок, когда он решил повысить нравственные устои Афин и сделать так, чтобы горожане не обманывали друг друга. Он издал закон, по которому человека, который солгал, должны были тут же схватить стражники и повесить на центральной площади. В первый день действия закона Перикл сам вышел к городским воротам и расспрашивал многочисленных пилигримов куда и зачем они идут. Аспасия послала Сократа в Афины, чтобы он показал Периклу насколько человеческая логика далека от истинной реальности.
Когда стратег остановил мудреца вопросом: «Зачем ты идешь в Афины?», то Сократ ответил: «Я иду в Афины, чтобы быть повешенным на виселице!» «Но ведь это неправда!» — воскликнул Перикл. «Тогда повесьте меня!» — улыбнулся мудрец. «Но тогда это будет правдой, и значит, я не могу повесить тебя!» — всплеснул руками стратег. И в тот же миг Перикл отменил свой закон, велящий людям говорить только правду. А Сократа приговорили все-таки к смертной казни благопристойные афиняне. В 399 году до н. э. горожане проголосовали на суде в Ареопаге отравить Сократа ядом цикуты, дабы он своими мудрыми вопросами не отравлял жизнь афинян.
А та, кого называли Афродитой, в риторическом споре о законах Афин наголову разбивает Перикла. Ум и красота Аспасии пленили главнокомандующего. И он бросает жену, двух сыновей, чтобы до конца своих дней быть рядом с Афродитой. В доме Аспасии и Перикла собирались истинные творцы «золотого века» — Анаксагор, Протагор, Софокл, Фидий, Метон и другие «гении духа». «Сильнее всех то государство, — утверждала Афродита, — где лучше всех танцуют, поют и играют на инструментах, где поэты и художники приближают души людей к красоте!» Именно в кружке Аспасии родился проект Парфенона и нового Акрополя — воплощение гармонии, красоты и совершенства.
Аспасия участвовала во всех важнейших делах страны. Но не так жили остальные женщины. Обычай требовал, чтобы праведная женщина могла появляться на улице лишь в том возрасте, когда о ней не спросят, чья она жена, а спросят, чья она мать. Велик был Перикл и многое ему было позволено. Но мудрость и красота Аспасии вызывали негодование и ненависть ленивых матрон города. Они настраивали своих мужей против Аспасии и ее единомышленников.
Дело принимало серьезный оборот. И вот уже Анаксагор спасается бегством, за ним — Фидий и другие духовные учителя. В 432 году до н. э. дошла очередь и до Афродиты. Афиняне на суде требуют смерти Аспасии. Афродиту, вдохновившую замечательных мастеров на создание Парфенона — храма, посвященного богине мудрости, покровительницы города Афине, — эту женщину обвиняют в безбожии! 60- летний Перикл впервые в жизни разрыдался, когда умолял суд оставить Афродиту в живых.
Все кончается на свете, кроме истины. А истина такова, что в то время, когда все страны и народы вокруг вооружались, Афродита провозгласила, что подлинное могущество государства зиждется на его культуре! И не было государства могущественнее Афин...
На моей крошечной кухне вырос огромный куст розы. Дневной свет еле процеживается сквозь его громадные цветы и листья. Каждое утро перед духовной работой я мысленно общаюсь с ним, и растение дает мне много полезных советов.
Раньше громы и грозы вылетали из правой руки. А сегодня я левой, шипами исколотой в кровь, подарил тебе розу — обрывок влюбленной колючей проволоки. И Любовь...
Между Сциллой и Харибдой
Когда сказочный герой поэмы Гомера Одиссей странствовал по свету, ему пришлось преодолеть множество опасностей и необычайных препятствий. Возвращаясь домой после Троянской войны, он должен был проехать на корабле между двумя страшными морскими чудовищами — Сциллой и Харибдой. У Сциллы, которая обитала в глубокой мрачной пещере, выдолбленной в поднимавшейся до небес скале, было двенадцать ног и шесть змеиных голов с тремя рядами зубов. Она лаяла, как собака, и, когда мимо нее проезжали путники, вытягивала змеиные головы и пожирала несчастных. У Харибды была огромная пасть, ею она три раза в день извергала и вновь поглощала морскую воду, и всякий корабль, который попадал в образуемый при этом водоворот, неминуемо погибал. Проезжая между Сциллой, находившейся слева, и Харибдой, находившейся справа, Одиссей по совету волшебницы Цирцеи держался ближе к Сцилле. Это ужасное чудовище своими шестью змеиными головами выхватило и проглотило шестерых ступников Одиссея. Остальные, в том числе и Одиссей, были спасены. Если бы Одиссей и его спутники держались ближе к Харибде, то она проглотила бы их всех своей ненасытной чудовищной пастью. В наши дни выражение между Сциллой и Харибдой применяется в тех случаях, когда хотят сказать об опасности, угрожающей человеку одновременно с двух или нескольких сторон.
Дедал и Икар
Давным-давно в Эгейском царстве, Афинском государстве возле самого синего моря жили-были старик со старухой. 400 лет жили, а детей не нажили. Старика звали Дедал, а старуху Капрофора. Дед был знатного рода — внук царя Эрехфея и сын Метиона. В юности он любил подвиги и украл дочь египетского фараона, первую красавицу, а затем насильно женил ее на себе.
Этот великий ученый, скульптор, художник и поэт целыми днями пропадал на строительстве нового акрополя Афин. Старухе было скучно одной, и она пристала, как репей, к деду: сделай мне сына, да сделай, иначе уйду к другому деду! Старик испугался, что любимая сбежит и полез в сундук за чертежами. У него хранились запыленные пергаменты атлантов, которые он «украл» в тайной комнате под пирамидой Хеопса. На этих чертежах были указания как создавать людей из глины, железа и делать копии себя из одной клеточки своей кожи или крови.
Семь дней лепил дед старшего сына из красной глины. Как только старик вложил в рот двухметровой статуе пергамент с начертанным на нем заветным словом, скульптура ожила и поклонилась отцу. Оказалось, сынок все слышит и понимает. Только говорить роботу Дедал запретил, потому что речь, как и душа, — дар божественный. Вместо души у глиняного человека было что-то путанное и бесформенное. Обрадовались дед со старухой. В доме он делал всю самую черную работу, был силен, как Геракл, никогда не отдыхал. При этом был неприхотлив, ходил голый, спал во дворе и ел только глиняные лепешки, испеченные Дедалом.
Все бы ничего, если бы однажды внучка Метиона не забежала во двор и не увидела прекрасного голого юношу в облике Аполлона, поедающего из старого корыта глину. Пораженная красавица сразу же влюбилась в статую. Щеки ее вспыхнули румянцем: «Как это ты ешь глину?» — начала искушенная сердцеедка.
