- Врач утверждает, что заживление костей идет хорошими темпами.
- И ты к этому приложил свои руки, - сочинила каламбур Джейн и рассмеялась. Правда смех тут же перешел в сухой кашель, и Глейд поспешил налить воды и подать ей.
Он проследил, как она жадно пьет и взял обратно стакан.
- Как только тебе станет получше, поедем в Каменный замок, там ты быстро встанешь на ноги.
- Нет. - спокойно возразила Джейн и он с удивлением посмотрел на нее.
- Хочешь остаться здесь?
- Нет, - снова упрямо возразила она. И через паузу, которая показалась обоим вечностью, тихо попросила: - Отпусти меня.
- Что? - ему показалось, что он ослышался.
- Отпусти меня. Я выполнила все условия договора, и была твоей любовницей. Сейчас я не могу ею быть, поэтому ты должен отпустить меня.
- Но... - от неожиданности герцог не мог даже подобрать слов, - ты же поправишься...
- У нас с тобой ничего не получилось и не могло получиться. Слишком многое и многие стоят между нами и последние события это только подтвердили.
- Вильсона будут судить, а Изабелла уже отправлена в монастырь в горах на несколько лет, больше никто не встанет на нашем пути.
- Отпусти меня просто так. Сам. По своей воле. Я не хочу больше жить с тобой.
- Нет! - зло крикнул он ей в лицо. - Ты моя! И что бы ты там себе не напридумывала, останешься моей навсегда!
Джейн устало закрыла глаза и помолчала, ожидая, пока Глейд успокоится.
- Помнишь, я клялась тебе, что ты не получишь моего сердца?
- Да, - глухо ответил тот, сдерживая злость на эту упрямую девчонку, которая затеяла ненужный разговор, не успев как следует поправиться.
- Верни его обратно. - она посмотрела на него ласковым взглядом своих голубых глаз и повторила: - Верни. Оно не нужно тебе.
Не в силах больше сдерживаться, он вышел, громко хлопнув дверью.
Теперь днем он старался держаться подальше от спальни, но ночью неизменно приходил и засыпал подле нее, и сонная Джейн, доверчиво поворачивалась к нему и прижималась всем телом, а его сердце обрывалось и падало вниз окровавленным куском плоти.
Через неделю она смогла встать и тут же распорядилась упаковать все свои вещи, кроме вечерних и бальных платьев. Герцог уже не спорил и не злился, а лишь хмуро смотрел на ее стремление научиться медленно ковылять хотя бы вокруг кровати, не делая попыток помочь.
- Куда ты собираешься?
- Я думаю, слухи о нас с тобой могли достигнуть мою тетушку, да у леди Агаты подрастают девочки, поэтому я не могу поехать к ним, - сказала Джейн, спокойно констатируя факт своей испорченной репутации. - Я думаю какое-то время пожить в имении барона, и полностью выздоровев, возможно, уеду в Альмерию.
- Куда? - с герцога слетела его мнимая невозмутимость, - ты собираешься уплыть за океан в далекие колонии?
- Надеюсь, там сможет найти работу гувернантка из Брейтана, - попробовала пошутить она, но ее реплика была встречена ледяным молчанием.
- Сколько тебе нужно денег, - обреченно спросил он, заранее зная ответ.
- Спасибо, у меня есть счет, который завещал мне барон, и надеюсь, за океаном банковская система тоже работает.
- Ты хочешь уехать туда с Чарльзом Саунпортом? - этот вопрос дался ему с большим трудом и он даже отвел глаза, задавая его.
Джейн слабо улыбнулась.
- Нет, как я могу еще и ему испортить жизнь? Я найду служанку, не беспокойся за меня. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив и, наконец, смог жениться по любви на той, кого выберешь сам.
- Ты, правда, этого хочешь? - герцог посмотрел на нее с непонятным выражением лица.
- Всем сердцем. Ты заслужил свое счастье.
А ты? - хотелось кричать ему во всю глотку, разве ты не заслужила своего счастья? А холодный трезвый внутренний голос шепнул ему: - она не считает, что ты и есть ее судьба. Ты сам виноват и пожинаешь плоды своего отношения только сейчас, после всего того, что вам вместе пришлось пережить.
- Хорошо. Я завтра распоряжусь, чтобы заложили лошадей и отвезли тебя в имение. Ты довольна?
- Не сердись! - слабо попросила она и положила руку ему на плечо.
- Я сержусь, я чертовски злюсь. Но ты же не будешь слушать меня?
- Нет. Уже нет, - покачала она головой.
- Хорошо. Давай, попрощаемся как следует.
- Что ты имеешь ввиду? - покраснела Джейн.
- То, что ты подумала, - улыбнулся он, и широким жестом указал на кровать.
- Но я же болею! - попыталась она сопротивляться.
- Ничего, я все сделаю сам.
- Нет!
Ее обожгли воспоминания - что и какие вещи он «делает сам» и она смущенно отвела глаза.
- Ложись!
- Ты невозможен!
- Нужно отметить завершение нашего договора усердным завершением договора. Видишь, я тоже умею шутить.
- Твои шутки заканчиваются всегда одинаково, - проворчала она, но улеглась на спину и уставилась в потолок.
- Расслабься. Я не буду заставлять тебя силой. Сначала просто поцелуемся.
На это она согласилась, но уже через пару минут поняла, что ее как всегда обманули. Легкие и ласковые поцелуи незаметно превратились в страстные и требовательные, и вскоре она стонала под обжигающими губами, которыми блуждали по ее телу, бережно обходя недавние раны. Ее тело истосковалось по любовнику и с готовностью воспринимало ласки, поцелуи и объятья, несмотря на боль и ноющие раны. В этот раз Глейд не стал ложиться сверху, а просто повернул на бок, и обняв за спину, мягко но уверенно вошел в нее, дождался ее приглушенного стона и снова задвигал бедрами, не сильно но ритмично, давая ей вспомнить и привыкнуть к движениям, успеть насладиться ими и получить хоть какое-то удовольствия, несмотря на боль.
Когда ее дыхание стало прерывистым, а стоны громкими, он позволил себе излиться, крепко прижимаясь к ней и целуя в волосы.
- Тебе не было больно?
- Нет. Мне было хорошо.
Недосказанные слова повисли в воздухе, и оба мучились, не в силах произнести вслух то, что хотелось сказать.
В поместье Джейн выздоравливала быстро, а дружеское и ровное отношение Чарльза этому только способствовало. Она много читала, гуляла все больше, пробовала рисовать и играть на фортепиано, словом, возвращалась к своей прошлой жизни. Оба они не сговариваясь, обходили молчанием все то, что случилось в Мидлбарйте, а имя герцога и вовсе было под запретом.
Физически Джейн чувствовала себя на удивление хорошо, но в душе испытывала такую усталость и сомнения, что хотелось плакать, и только присутствие пасынка сдерживало ее. Но иногда по ночам, зная, что ее никто не слышит, тихонько рыдала в подушку. Она уже сомневалась во
