«Уоппер», заел куриным сандвичем и, несмотря на свои утверждения, что он в рот не берет всякое дерьмо, запил отвратительнейшим пепси. После чего проследовал по Скэттерфилд-роуд и оказался на призывном пункте корпуса морской пехоты США.
Когда он вошел, сержант Фред Килген вытаращил глаза. День тянулся вяло, никаких событий, да что там день — время стояло такое, насколько можно было судить по тому, что говорили в прессе о войне. Но теперь он почувствовал себя покупателем, оценивающим на аукционе теленка ангусской породы.
— Я хочу вступить в армию, — заявил парень. Задиристый — от прически ежиком до выпендрежной надписи на майке: «Иисус не выколачивал денег» — он не мог не понравиться.
— Нет проблем, — ответил сержант, стараясь не показать волнения. И достал лист бумаги.
— Адрес.
— Вчера вечером я остановился в мотеле. Там и останусь, пока все не решится. — Он не упомянул ни номера мобильного телефона, ни номера машины, оставленной им после получасовой поездки в Андерсон.
— Как быстро ты хочешь оказаться в части?
— Даже не стану заезжать домой.
— Отлично, — кивнул Килген. Такая находка поможет ему «выполнить свою задачу», как говорится во время инструктажей. — Контракт подпишем на месте. Затем отправишься в пункт приема на военную службу в Индианаполисе для оформления документов. Не беспокойся, это не займет больше двух дней, и мы оплатим твое проживание и питание. Пройдешь медкомиссию — это твой профессиональный экзамен. Тест на выносливость, но, судя по твоему виду, ты вовсе не хиляк. А затем — вперед.
— В учебный лагерь?
— Точно. Следующая остановка — Пэррис-Айленд, центр новобранцев морской пехоты.
Слушая сержанта Килгена, парень кивал. Он не задал ни одного из обычных вопросов. Каков срок? Сколько будут платить? Придется ли сражаться? Пошлют ли меня на войну?
— У тебя есть аттестат или диплом об образовании? — Килген продолжал заполнять формуляр.
— Могу взять копию. — Новобранец не сообщил сержанту, что собирается изготовить ее на компьютере в программе Кинко или воспользоваться документом брата.
— Еще пара формальных вопросов. Наркотики когда-нибудь употреблял?
— Нет.
— Часто болеешь?
— Нет.
— Собираешься изменять ответы, когда с тобой будет беседовать врач?
— Нет.
— Прекрасно. Добро пожаловать на борт. — Сержант Килген хохотнул. Хотя на выдержку он пожаловаться не мог, последние вопросы его немало позабавили. — Так ты не возьмешь свои законные тридцать дней? Не поедешь попрощаться с родителями?
— Пришлю им открытку из Афганистана или из другой дыры, куда вы меня собираетесь заслать.
— Дельная мысль, — согласился вербовщик. — Только мой тебе совет — поаккуратней с языком, сынок.
— Усек, — ответил парень.
— И последнее: как тебя зовут? — Сержант приготовился писать.
— Кеннет Шлегель, — последовал ответ.
Глава сорок шестая
Бэр вышел из полицейского участка на Кинг-стрит, где подтвердил свои показания, и по свежести налетевшего вечернего ветерка почувствовал, что лето кончается. Двухдневное ожидание стоило того. Он получил то, что хотел. Бэр направился к машине, на ходу прилаживая возвращенный револьвер. И тут увидел, что на стоянке его кто-то ждет. Это оказался Помрой — на этот раз один и в форме. Но там, где раньше были капитанские шпалы, теперь красовались нашивки майора.
— Фермерский комбайн вырыл останки Бигби и Шмидта на кукурузном поле, — сказал он.
Бэр склонил голову перед неизбежностью.
— Ты знал, что между ними, Сантосом и семьей Шлегель, существует связь.
Помрой пожал плечами:
— Откуда?
— Предметом нашего внимания была Флавия Инез. Мы внедрили ее в один из их домов. Затем потеряли, пока ты ее не обнаружил. Сантоса использовали в качестве игрока.
— Этого не было в деле, которое я получил.
— Я сказал, что дам тебе дело, но не обещал, что буду обо всем докладывать.
— Доминик сообщил тебе, что утром после убийства я был в академии и таким образом лично связан с этим делом, — этого Бэр мог и не говорить.
Помрой едва различимо кивнул:
— Мы понимали, что ты попрешь и будешь переть без остановки. Именно это и требовалось отделу.
Фрэнк молча принял его слова.
— Это тебе. — Помрой протянул ему незапечатанный конверт. Бэр заглянул внутрь — там оказался чек на девять тысяч девятьсот девяносто долларов — от группы «Каро». Большая сумма потребовала бы, чтобы банк сообщил о выплате Внутренней налоговой службе США, и это привлекло бы внимание, решил Бэр. И, подумав, про себя добавил: или меня во столько оценили.
— Карл Потемпа хочет предложить тебе работу, — продолжал Помрой.
Бэр знал, крупные фирмы не прочь иметь у себя «радиоактивного» парня, который не побоится оказаться в серой зоне и зайти еще дальше. Совещания оперативников проводят без него, и никто не желает, чтобы выбросы его деятельности попадали на страницы отчетов. У водоохладителя ему фальшиво улыбаются, благодарят за проделанную работу, но никто не пригласит вечером в бар, и если дела обернутся плохо, его не станут вытаскивать. Большие фирмы могут вполне обойтись без «радиоактивного» парня, но им нравится иметь человека, готового лезть в пекло во время аварии на атомной станции, куда никто другой близко не подойдет.
— Мне не нравится носить пиджаки, — ответил Бэр, размышляя над тем, чего он на самом деле хочет.
Помрой пожал плечами и достал из кармана маленькую бархатную коробочку.
— Это тоже для тебя.
Фрэнк сразу заметил, что коробочка слишком мала, чтобы вместить полицейский жетон. Он открыл крышку, и внутри сверкнуло. Там оказалось золотое кольцо с выполненной бриллиантами надписью — ПУИ, полицейское управление Индианаполиса.
— Что это значит?
— Это значит, что очень много сделал.
Бэр кивнул и вновь посмотрел на кольцо.
— Давай, примерь.
Фрэнк вынул кольцо из коробки и надел на палец.
— Такие большие до сих пор не делали. Пришлось просить изготовить на заказ. Твой размер все еще имеется в деле.
Бэр пошевелил непривычными к весу кольца пальцами.
— Это значит, что ты друг управления. — Помрой встретился с ним взглядом. — Понимаешь, что это значит?
Бэр кивнул. Доступ. Права. Все, чего ему не хватало последние годы. И еще он понимал, чего лишался — ему придется поступиться тем, к чему он привык.
— Мы еще успеем поговорить о месте для меня, — слова давались ему с трудом. Бэр понимал, что
