Я склонен к версии более правдоподобной что, именно этот момент описан в начальных пессимистических строчках Сонета 29 Шекспира. Затем в 1599 году Саутгемптон воевал в Ирландии. Принимал активное участие в заговоре Эссекса в феврале 1601 года. Вследствие чего, был приговорён к смертной казни. Смертная казнь была заменена на тюремное заключение, которое он отбывал в Тауэре до восшествия на престол Якова I Стюарта в 1603 году. Как многие аристократы того времени, Саутгемптон увлекался театром. «Милорд Саутгемптон и милорд Ратленд», — писал Роланд Уайт сэру Роберту Сидни в 1599 году, — «Не кажут глаз ко двору… Они убивают время в Лондоне, день за днём сидя в театре». Известно, Эдуард де Вер умер 24 июня 1604 г. (прожив 54 года). Что, отчасти свидетельствует о преобладании вероятности выдвинутой мной версии принадлежности исторических событий к переживаниям «молодого человека» и описанным в Сонете 29 Шекспира.
Мы видим на иллюстрации к данному эссе и переводу сонета 29 портрет Генри Ризли, 3-го графа Саутгемптона во время заключения в Тауэре, где видно библию «к небесам, оглохшим с тревогой в бесполезных стенаньях, я взываю». Косвенными подтверждением служит строчка «стремясь получить мастерство… и размах другого», достоверно известно, что Генри Ризли учился в Кембридже (колледж Святого Иоанна) в 1585 году. В 1589 году Саутгемптону была присвоена степень магистра искусств. Не смотря на религиозность автор сонета 29, говорит о том, что взывал «с тревогой» к «оглохшим небесам». Авторская строка, как бы подтверждает предчувствие молодого человека, что все просьбы к небесам обречены на безрезультатность и провал.
— Но так ли, это на самом деле?
Когда молодой человек пошёл наперекор принципам королевы Елизаветы! Вполне очевиден факт, что небеса тут ни причём. Автор сонета в этой строчке, показывает читателю своё дистанцирование от религии, дистанцирование своего творчества. Хотя в эпоху европейского и итальянского ренессанса, многие художники, скульпторы, композиторы, писатели и драматурги выполняли социальные заказы церкви и королей. Легко объясняем факт, что автор всех 154-х сонетов аноним и работает под псевдонимом Ульям Шекспир.
Палью (Camille Paglia) называет средний раздел сонета 29, неким «списком наполовину воображаемых обид». На что, Фрэнк (Frank), в конце концов частично соглашается с её утверждением о «наполовину воображаемом», поскольку, по его мнению, именно «повествующий» сам притягивал на себе несчастья. По его версии, его «несчастья» отчасти являются продуктом его юношеского мышления и излишне поспешных выводов, с некой доминантой «надуманности» проблем (Bernhard Frank, «Shakespeare's 'SONNET 29», The Explicator Volume 64 No.3 - 2006).
— Так ли, обстоят дела на самом деле? Мне показалось очевидным, что большинство современных исследователей, анализируя сонет 29, по понятной причине больше опираются на свои ассоциативные ощущения перекладывая проекции своих чувств на молодого человека главного героя сонета 29. (Camille Paglia, Break Blow Burn. New York: Pantheon Books, 2005).
— Однако, мой семантический анализ не находит никакой «надуманности» в переживаниях автора сонета и молодого человека, описанных в сонете 29. Ибо он действительно несчастен и одинок, так как отлучён не только от двора, где его возлюбленная придворная фрейлина, но и разлучён со своей возлюбленной по приказу королевы.
Элизабет Харрис Сагейзер (Elizabeth Harris Sagaser) выделяет 29-й сонет среди других сонетов «елизаветинской эпохи» тем, что в нем автор, повествующий от имени 3-го лица, то есть молодого человека, является главным объектом внимания читателя. Что отличает монет 29 от многих любовных сонетов того времени, полностью сосредоточенных на объекте любви повествующего или же сокровенных желаниях поэта, как автора. От этого у читателя создаётся впечатление, что стихотворение посвящено женщине, а не повествующему. Однако, Элизабет Харрис Сагейзер (Elizabeth Harris Sagaser) подчёркивает: «Я не имею в виду это... то есть (эти стихи), которые сами по себе о «конкретных» возлюбленных. Но они (возлюбленные), действительно притворяются, и в этом разница». Таким образом она объясняет основное различие, именно то, что сонет 29 значительно отличается от большинства любовных объектно-ориентированных сонетов того времени.
Автор, повествующий от лица молодого человека в Сонете 29 прямым образом признается, что результаты его жизненного опыта остаются его собственными, несмотря на то что независимо от этого он делает в последних двух строчках окончательный вывод. Который звучит на эмоциональном подъёме, как гимн вечной любви.
Тема любви у большинства авторов той эпохи была направлена на то, чтобы прежде всего «задаться вопросом» любви. Что означает, что, хотя большая часть поэтических произведений того времени «искусственно камуфлировалась» авторами под любовную тему, но несмотря на это, в сонете 29 автор, абсолютно «не пытается проделать такое же».
Из аргументаций Элизабет Харрис Сагейзер (Elizabeth Harris Sagaser) становится ясно, что отличительной особенностью этот сонета, является сосредоточение внимания читателя автором сонета на повествующего влюблённого человека, а сонет посвящён эмоциям и переживаниям автора, а не возлюбленного. По мнению, критиков инсайдеров, Элизабет Харрис Сагейзер (Elizabeth Harris Sagaser) обращает внимание на отсутствие категории конкретного времени в последовательности повествования, как «тогда» или «затем», некий временной переход в сюжете сонета 29, от определенного момента: не прошедшего момента, а настоящего (Sasager, Elizabeth H. «Shakespeare's Sweet Leaves: Mourning, Pleasure, and the Triumph of Thought in the Renaissance Love Lyric», English Literary History, The Johns Hopkins University Press 61.1 (1994): 1-26. JSTOR. Web. 27 Oct. 2009).
Можно ли говорить о реальных религиозных ссылках, которые, как могло бы показаться читателю, присутствуют в тексте сонета 29. Например: вначале повествующий заявляет, «к небесам, оглохшим с тревогой в бесполезных стенаньях, я взываю». А ниже тон отчуждения полностью пропадает и повествующий декларирует своё чувство торжества «как жаворонок, появившись на рассвете раннем…над землёй мрачной распевал гимны», отнюдь, не псалмы, а именно гимны! Где автор сонета осознанно создаёт контраст. Далее автор усиливая созданный контраст словами, символизирующими возрождение «у врат рая» влюблённого молодого человека. Некоторым читателям могло бы показаться, что глухие небеса, вначале не слышат взывания «в бесполезных стенаньях». Душевные страдания повествующего оставались без ответа, но вдруг, небеса смиловались, обретя
