Фантомная боль
Караулит ее у подъезда. Под этими осенними звездами, что не видны за бледным сиянием городских огней, но все равно где-то существуют, среди опавшей за день листвы, в желтом свете уличных фонарей, он терпеливо ждет, кутаясь в пальто, делая вид, что занят своим планшетом. В другие разы уходил, но сегодня твердо намерен дождаться. Или не дождаться, если эта нить оборвана тоже. Можешь представить его сейчас во всем его безумии, в его разрушительном ожидании на этой скромной скамейке рядом с детской площадкой; можешь спросить себя о его целях, но он и сам этого не знает, и никто не знает. Он ждет ее- ту, чья фотография сейчас на экране его компьютера- на ее главной страничке в социальной сети; в который раз смотрит в глаза изображению, пытаясь что-то понять, узнавая и не узнавая, в который раз читает бессмысленный статус: "Завтра будет новый день". За одно это он готов схватить ее, поднять и трясти как куклу, чтобы всю душу вынуть. Но ведь он здесь не за этим.
Если не приглядываться к нему, он кажется спокойным, даже расслабленным- сидит себе человек на скамейке, никого не трогает, весь занятой, рыскает себе в компьютере, но это только внешне. Возможно, ты увидишь все эти мельчайшие признаки: слишком молниеносные взгляды, слишком резкие движения. К тому же, он сам понимает, насколько подозрительно выглядит, находясь здесь. Ладно бы еще был день. Сколько там людей в этих окнах уже взяло его на заметку?
Между тем, время идет. Почти девять вечера, и он все больше тревожится. Не знает, совершенно не знает, зачем он здесь. Но и уйти не может. Изредка проходят люди, подъезжают и отъезжают машины. Украдкой, он присматривается ко всему. Ее все нет.
Я ее вообще узнаю?- спрашивает он себя. На фотографии у нее короткая стрижка, он никогда не видел ее такой. Но ведь узнает, узнает в любом случае. Если только она появится.
На самом деле он не уверен. Пожалуй, среди прочего, это можно назвать его главной целью на данный момент: убедиться, что она действительно живет здесь, в той квартире, которую он помнит. С одной стороны это кажется невероятным, и ему крайне сложно представить, каким образом могли сложиться все события ее жизни, чтобы вновь поселить ее здесь. Так, словно то, что хранится в его памяти, не имело никакого смысла, ничего не изменило в этом мире и ни на что не повлияло. Это абсурдно. А у нее даже номер не изменился- исчез из его телефонной книжки, но не из его памяти. Он звонил не так давно. Слышал ее голос, именно ее голос, а сам молчал, так и не решился что либо сказать, потом нажал на сброс. И если все, кроме главного, в этом разнесчастном мире на своих местах, то он обязательно ее дождется. Что это даст ему в конечном итоге- это уже другой вопрос. Пока он даже не задумывался.
На улице, кажется, холодает; он зябнет, беспокоится, все чаще поглядывает на знакомые окна на третьем этаже. Три темных окна.
И вот, пока он варится в своем ожидании, к подъезду- так просто и обыденно- подъезжает машина, и он почему-то сразу понимает, что это именно та машина, и пульс его сильно учащается, а в горле пересыхает- он сам не ожидал, что будет так.
Первым появляется водитель- крепкий такой тип в костюме и при галстуке. Неспешно обходит машину, открывает пассажирскую дверцу. Но сначала в упор смотрит на человека на скамейке.
А он изо всех сил делает вид, что беспечен, что его ничто не касается, и водитель, кажется, не находит его подозрительным, а если и находит, какая разница? Что он может предъявить?
И наконец появляется она. По- прежнему делая вид, что не обращает внимание, хотя так трудно скользить мимолетным взглядом и сохранять бесстрастное выражение лица, он вполне успевает ее рассмотреть, пока она прощается с водителем, идет к подъезду, достает ключи с "таблеткой", чтобы разблокировать магнитный замок. В сущности, ему хватает одного взгляда, чтобы узнать ее. Он не видел ее- сколько?- месяца два уже, но сейчас получается, и в этом все его безумие, безумие всей Вселенной, что он видит ее впервые в жизни.
Она в плаще, в какой-то, должно быть, элегантной шляпке с широкими полями; когда он видит ее со спины, его пронзает чувство ложного узнавания, потому что она так похожа, а ведь он никогда этого не замечал. Он знает, сколько ей лет, но ее фигура сохранила девичью стройность, даже хрупкость, и вообще, она выглядит потрясающе, и теперь он окончательно понимает, насколько все невозвратно, насколько все потеряно, и, когда хлопает дверь подъезда, он низко опускает голову, до боли стискивает зубы, зажмуривается. Слышит как отъезжает машина, сидит неподвижно еще долгие мгновения, затем открывает глаза, включает свой планшет. Опять смотрит на ее фотографию. У нее очень короткая стрижка, тогда как он помнит ее только с длинными волосами, она улыбается, и все в ее мире на своих местах, все идет своим чередом. "Каменева Анна Андреевна,- читает он,- 51 год. Завтра будет новый день".
Сука, думает он, но сейчас в его мыслях нет ненависти- только невообразимая тоска, которая сильнее всех остальных чувств.
Так ли уж надо было приходить? Что это, в конце концов, ему дало? Он же держался долгое время. А теперь стало только хуже. Он бы мог подбежать к ней, схватить за руку, остановить. И что бы он сделал дальше? Кричал бы в ее испуганное лицо свой единственный и единственно важный вопрос? Почему? Почему? Почему? Ему действительно нужно это знать, но как?
Ладно, может быть, и имело смысл прийти сюда. По крайней мере, он кое-что для себя прояснил. Он поднимается со скамейки, видит, что свет в окнах на третьем этаже уже горит. Она одинока. Одинока.
Потом он уходит. Идти далеко, практически, на другой конец города, но он собирается проделать этот путь пешком. Нужно много времени, чтобы прийти в себя, хотя все равно не получится.
Его зовут Валерий, если тебе это важно. Ему тридцать девять. Последние два месяца он живет хуже, чем в аду. Если вдуматься, он вообще не живет. Он точно знает: все, что происходит вокруг него, все события мира, все размеренное течение времени- это не его жизнь.
Иногда он представляет себя в несуществующем месте. В своем воображении он видит небольшое спокойное озеро, вода в котором кристально чиста, и в солнечный день
