Чувствует боль в сломанной ноге. Даже рад этому на свой горький лад. По крайней мере, это было. Мир может делать и думать что угодно, мир может катиться ко всем чертям. Никто не заставит поверить, что все придумано. Невозможно.
Он закрывает глаза и снова уносится в свои воспоминания, которые для него единственно реальная вещь во Вселенной. Кроме них у него ничего нет. Воспоминания могут поблекнуть со временем- это то, чего он боится больше всего. Но, так или иначе, теперь у него есть бредовая цель. Она должна меня узнать, думает он. А потом я спрошу.
Однажды они поссорились. Абсолютно неважно, какой был повод, да и мало ли было ссор до этого и после- это реальная жизнь, в ней не может быть все гладко. Он не вспоминает о своей тогдашней глупой и незначительной обиде, из-за которой, раздув ее до вселенских масштабов, хотел даже уйти ночевать к друзьям. Вспоминает, как сидел на кухне, надутый и злой, и как вошла жена, демонстративно его игнорируя, стала что-то делать, греметь посудой. А он продолжал сидеть, бросая взгляды исподлобья, но уже чувствуя, что остывает. Потом забежала дочь, села на стул напротив него, покачалась.
-Папулечка, ты дурак.
-Что?- только тут он обратил на нее внимание.- Разве можно так про отца?
-Мама так сказала.
Он смотрел на ее серьезное личико, и удивительная нежность вдруг пронзила его- тогда, и сейчас, в памяти- и наступило раскаяние: что он делает, когда рядом с ним два самых дорогих человека?
-Мама права,- сказал он.- Ты даже не представляешь, Младшая, насколько она права.
Что-то меняется в позе его жены; он видит как расслабляется ее напряженная спина, опускаются плечи, склоняется голова. У него начинает дергаться уголок губ, потом он как бы несмело улыбается. А дочь так вообще тянет улыбу до ушей.
Люди, которых он любит больше жизни. Они ссорились, конечно, как и все, но никогда надолго.
Позже, ближе к ночи, жена стоит в дверях их спальни, играя завязками своего халатика.
-Давай мириться?
-Ох,Танечка!
-Как тебе так?.. А так?
-Ребенок точно уснул?
-Спит без задних ног. Тссс... тихонечко...
Любовь существует. Вспоминая, он смотрит на свои раскрытые ладони, словно пытается разгадать все эти бессмысленные линии. Потом закрывает ими лицо.
Ты видишь его теперь под звездами зимними, в ясную и морозную ночь. Все тот же двор, деревья, давно сбросившие листву, детская площадка и скамейка, искорки света на снегу, гирлянды в окнах некоторых квартир.
Она уже знает его, поскольку для человека, одержимого навязчивой идеей, подстегиваемого собственными темными демонами, многое становится достижимым. Он водитель в той фирме, где она- главный бухгалтер. Носит черный костюм с галстуком и возит ее до подъезда. Она общительная, всегда была такой, и часто непринужденно болтает с ним по пути домой или из дома, и когда он возит ее по магазинам или по каким-то другим ее делам. Делится с ним впечатлениями, историями, проблемами, словно он ее бесплатный психолог, лучшая подруга, личный дневник или кто там еще. Она может быть какой угодно холодной, неприступной, сугубо профессиональной на работе, но в жизни, он знает, она совсем не такая. Это все от одиночества, думает он. Но, похоже, он ей искренне симпатичен.
Какие отношения были у нее с ее прежним водителем? Впрочем, не все ли равно? Он ушел, возит кого-то другого, и когда Валерий пришел устраиваться на работу, с созревшим планом в голове, и узнал про вакантное место, то даже не очень удивился, будто вывернутая наизнанку Вселенная сама привела его к этому- почему бы и нет? Но сердце сбилось с ритма, и он подумал о некой неотвратимости в мироздании.
Все это время он, внешне вполне раскованно, общается с ней, пряча свое безумие под маской этакого простого парня, при этом, внимательного, с хорошими манерами, всегда готового выслушать, поддержать и посочувствовать. Но так и не задал ей тот главный вопрос, ради которого все затеял и проводит некоторое время рядом с ней почти каждый день- не знает, насколько близко она пустила его в свою жизнь.
Каждый раз ему почти что физически тяжело видеть ее, но есть одна вещь, которая его тревожит и пугает: с нею ему почему-то легче, чем без нее, и он уже не раз ловил себя на мысли, что с нетерпением ждет встречи. С другой стороны, если подумать, остался ли у него кто либо ближе?
В эту ночь, далеко за полночь, он привозит ее к такому знакомому, почти родному подъезду. Она немного пьяна сегодня, и большую часть пути он слушал ее, и слышал, как за беззаботным смехом сквозит все то же самое одиночество. Чему он почти рад с некими отголосками злой горечи, но- не совсем. Сильнее оказываются печаль и жалость, и он не может избавиться от этих неожиданных чувств.
-Приехали, Анна Андреевна,- говорит он, останавливая машину, чуть повышая голос, потому что ему кажется, что она задремала- молчит уже пару кварталов.
В их фирме был корпоратив; он не совсем понимает, с какой стати они отмечают Рождество по- католически, да и не столь уж важны для него их традиции.
Она поворачивается боком на своем сидении, внимательно смотрит на него. Он, не глядя, чувствует этот взгляд, и отчего-то ему не по себе.
-Поможешь мне?- спрашивает она; ее голос становится немного хриплым, сумрачным.
-Конечно,- отвечает он, непонятно почему чувствуя как мурашки пробегают по всему телу.
Он покидает машину, обходит ее, открывает пассажирскую дверцу. Она принимает его руку, крохотная, хрупкая даже в своей объемной белой шубке.
-Глуши-ка двигатель.
Он на секунду замирает.
-Хорошо.
Забирает из машины букеты цветов, бумажные пакеты с какими-то подарками (в одном характерно позвякивает), и, вслед за ней, заходит в подъезд. Он бывал здесь довольно часто в последнее время- то продукты помогал занести, то еще что-нибудь, но сегодня... сегодня все как-то по-особенному. Он чувствует это, поднимаясь вслед за нею на третий этаж. Ее слегка пошатывает, а он, глядя ей в спину сквозь бутоны роз и снова находясь во власти ложных проблесков дежа-ву , думает: я спрошу. Сегодня я узнаю.
-Боже, я так устала,- жалуется она, останавливаясь возле своей квартиры, перебирая ключи.
-Ничего, сейчас отдохнете,- он отвечает почти на автомате, его мысли далеко и вертятся вокруг того разговора, который он вынашивает в себе уже несколько месяцев и кроме которого его ничто не интересует.
-Да?- Она
