дыхание, и ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем он заговорил снова. — Знаете, а ведь вы толковый молодой человек, Моллой. Слишком толковый, чтобы вот так взять и умереть. Почему бы вам не присоединиться ко мне вместо того, чтобы воевать со мной? И вместе со мной работать?
— Я не продаюсь.
— У всех есть своя цена.
— Только не у меня.
Рорке вытер лицо большим носовым платком.
— Вам нравится думать, что вы другой, но вам же известно, что это не так.
— Вы убили моего отца и мою мать, Рорке. И вы в самом деле думаете, что сможете купить меня?
— Родители ровно ничего не значат, Моллой. Они — просто средство доставки ваших генов. Я чужд сентиментальности. Сантименты — это дешевые и в то же время опасные эмоции. — Он улыбнулся. — Вам стоит выпить, Моллой. Обезвоживание в пустыне — вещь опасная. Почему вы не пьете?
Рорке, не отводя глаз, в упор смотрел на него. Что-то привлекло взгляд Коннора. Ярко-красный нейлон. Лямка. Лямка через его правое плечо. Затем он увидел лямку через свое левое плечо. Он протянул руку за спину и нащупал свой рюкзак.
Господи боже. Его рюкзак при нем! И вроде был с ним все время… как, черт побери?..
Рорке. Это все шуточки Рорке. Он стянул рюкзак через голову, отстегнул и откинул клапан и вытащил изнутри одну из двух канистр, массивных и тяжелых, наполненных водой. Он отвинтил крышечку, поднес канистру ко рту и жадно глотнул. И едва ли не сразу же сплюнул, кашляя и содрогаясь в рвотных спазмах.
Это был бензин.
Он вернул крышечку на место и взялся за вторую канистру. Бензин.
Он глянул в лицо Рорке, увидел, как его глаза внимательно следят за ним, и все понял. Досконально понял игру Рорке. Он снова решительно поднес канистру ко рту и, стараясь не дышать, не вдохнуть этот запах, откинул голову назад, напрягся и начал пить.
Вкус был чудовищный. Коннор подавился. Он с силой заставил себя проглотить эту жидкость, обхватил губами горлышко канистры, качнулся и проглотил, содрогнулся и проглотил — и так раз за разом, заставляя себя. Он пил, пока канистра не опустела, и вытер рот тыльной стороной ладони. Вкус и запах бензина исчезли. Это была вода, чистая свежая вода.
Он навинтил крышечку и сунул пустую канистру обратно в рюкзак, чувствуя, как к нему возвращаются силы.
— Вы были правы, мне в самом деле стоило попить. — В упор посмотрев на Рорке, он развернулся и пошел ко входу в пещеру. По мере его приближения свистящий визг радиопомех превратился в сущую какофонию, а навстречу ему из пещеры ползло зловоние. Летучие мыши, с отвращением понял он. Пещера внутри кишела ими. Он видел, как они летают, слышал, как они шуршат перепончатыми крыльями, пищат и взвизгивают.
Сама эта пещера была маленькой и невзрачной; это не она, подумал Коннор, не может быть. Ловушка? Затем в тридцати ярдах, по другую сторону, он увидел второй вход. Похоже, это что-то вроде приемной пещеры, думал он, пересекая первое помещение. Он не обращал внимания на звуки, которые по мере его продвижения становились все исступленнее. Он миновал второй вход и, потрясенный, остановился на месте как вкопанный.
Эта пещера была огромной. Куда больше, чем она показалась ему от входа. В тридцать, сорок, может, в пятьдесят раз больше. Ни одно из беглых описаний не могло дать даже отдаленного представления о ней. В ней стояла величественная тишина кафедрального собора, но размеры пещеры многократно превышали любой собор или вообще любое здание, которое ему доводилось видеть в жизни. В нем гнездились и летучие мыши, но они обитали где-то высоко, и их писк был неслышен.
Каждый дюйм пространства стен, которое открылось его взгляду, украшали резные символы и иероглифы, а на каменном полу была вырезана пентаграма тридцати метров в поперечнике. В центре его стоял величественный каменный трон. Трон Облеченного, вспомнил Коннор из прочитанных им текстов.
Свет был тусклый, и сумерки быстро сгущались. В дальнем конце пещеры ряды каменных возвышений образовывали что-то вроде аудитории, уходившей кверху подобно амфитеатру.
Он чувствовал присутствие мощи, силы поистине демонической, более холодной, враждебной и зловещей, чем всё, с чем ему доводилось сталкиваться. Кожа на голове пошла мурашками от страха, и он поежился; влажная от пота рубашка прилипла к спине. Ему было холодно, жутко холодно. Он сделал несколько осторожных шагов вперед. Вот она, Пещера Демонов. Место, где состоялась последняя битва. Где, в соответствии с легендами, Бог нанес поражение и изгнал Сатану. И где демоны ждут, когда придет их время и вернется свергнутый Хозяин.
Рорке прошел мимо него и остановился на краю пентаграммы. Он извлек из сумки церемониальный меч, открыл круг, вошел в него и, повернувшись, тем же мечом закрыл его. Коннор смотрел, как Рорке направился к каменному трону, сел, затем неторопливо распаковал принесенные с собой предметы и расставил их вокруг себя. Золотое кадило. Золотой церемониальный кинжал. Дароносица. Еще несколько сосудов. Анкх, крест с петелькой наверху.
— Принес свои игрушки с собой, Рорке, — крикнул он; голос его звучал не так уверенно, как ему хотелось бы.
— А что ты принес с собой, Моллой? — спокойно ответил Рорке, разжигая благовония. — Какое у тебя секретное оружие?
Коннор был уверен, что во Вселенной есть огромная сила энергии, которая собирается в определенных местах, и ею можно управлять. Именно этим и занимались Рорке и его последователи. Он-то знал, что все их ритуалы были сущей ерундой, плясками мумбо-юмбо. Просто средством сфокусировать их мозги, вот и все.
В наступившем молчании он посмотрел на Рорке. Много лет назад в этой пещере произошла битва — сражение между силами добра и зла, — когда добро победило. Бог нанес поражение Сатане. Силы добра давно ушли отсюда, но зло все еще оставалось здесь.
Добро должно снова победить. Секрет таится в Библии; он спокойно и ненавязчиво лежит в ней, и любой может его увидеть и понять.
— Достоинство и благородство, — наконец сказал он. — Вот во что я верю.
Рорке встал и медленно, не выходя из круга, подошел так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Его лицо лоснилось от жира, волосы, мокрые и свалявшиеся, падали на лоб.
— Достоинство, Моллой?
— Да, Рорке. Я верю в него. Это мое оружие.
Лицо Рорке исказила презрительная усмешка, которая тут же исчезла.
— Ты знаешь, Моллой, — тихо сказал он, — любой уверен, что сможет справиться с этим — с той силой, которой ты пытаешься лишить меня этим вечером.
Коннор промолчал.
— Давным-давно я тоже думал, что смогу. Я действительно считал тогда, что это вопрос о противостоянии добра и зла. Но в этом мире больше нет понятия «добро против зла», — продолжил Рорке. — Добро против зла стало
Коннор продолжал смотреть на него.
— Это так ты все объясняешь, Рорке? Так ты оправдываешь убийство моего отца и моей матери?
Рорке пожал плечами:
— Это все вопрос перспективы. Для тебя мои действия — зло; я же смотрю на них как на необходимость для большего добра. Все зависит от точки зрения, Моллой. Ты смотришь на меня и видишь монстра; я же смотрю в зеркало и вижу джентльмена. — Он улыбнулся. — Но мне очень жаль, что мы не можем вместе работать. Честное слово, жаль. Ведь под кожей у нас кроется одно и то же.
