До сих пор мое повествование шло очень гладко, но далее начнутся противоречия. Сначала я расскажу все, что произошло потом и что я услышал от одного человека из Адрианополя спустя много лет после случившегося. Он сказал, что слышал эту историю от старшего сына Симеона.
Как рассказывал мне этот человек, Симеон закончил спор следующими словами: «Но Папа Лев заявил: „Ardescat in foco ferrum, sunt vincula wea solvenda, Mox etiam pugionibus et pipere pugnaudum est Tace!“»
— Люди Каппадохии, как вы можете так сильно грешить?
Сержант сделал вид, что понимает латынь и воскликнул:
— Благословенный Папа Лев сказал все правильно. Каждое его слово верно, и ты проспорил.
Они даже не догадывались, что Симеон попросил Велизария нагреть вертел на углях, перерезать веревки и быть готовым к битве с помощью кинжалов и перца.
Другую версию я слышал от Андреаса несколько лет назад, он сказал, что именно Велизарий произнес предложение на латыни, сделав вид, что он возражает Симеону: «Ardescitin foco berrum manibus fivis promnguum Vincula solwam. Max etaim pusiombus et pipere pugnabitur…» И как говорил Андреас, неграмотные бандиты стали восхвалять мальчика, крепкого защитника настоящей веры. Но слова Велизария были обращены к Симеону, он ему сказал, что вертел уже раскалился и что он порвет веревки, и начнется в ней драться с кинжалами и перцем.
Мне кажется, Андреас, как это обычно делают пожилые люди, преувеличил отвагу Велизария, который впоследствии прославился военными талантами. Так апостол Матфей узнал из старых рассказов, что младенец Иисус однажды оживил мертвого воробья.[10] Он записал этот рассказ и приводил еще примеры подобных преувеличений, когда будто бы младенец Иисус разговаривал, будучи в материнском чреве, даже отчитывал своего отчима Иосифа.[11] Но я знал Андреаса как верного человека и сам слушал его рассказ. Также нельзя утверждать, что мальчик не мог разговаривать на хорошей латыни — римской латыни, ибо это был родной язык его матери. Ее отец был римским сенатором, покинувшим Италию со всем семейством еще пятьдесят лет назад. Это случилось, когда король вандалов Гейзерих грабил храмы и дома богачей Рима.[12] И семейство деда Велизария отправилось спасаться от опасности в восточную часть Римской империи. Никто из членов семьи не забыл латыни. В семилетнем возрасте Велизарий мог говорить на трех языках: фракийском наречии, на латыни (на ней с ним объяснялись мать и капеллан) и на греческом, который был официальным языком в Восточной империи. Правда, он не очень свободно изъяснялся на греческом.
Не имеет значения, кто командовал во время драки, могу вам рассказать, как развертывались события. Прежде всего, Велизарий незаметно разрезал веревки, связывающие Симеона, своим кинжалом. Солдаты из Каппадохии ничего не заметили — они кончили есть, но продолжали пить, сидя за столом. Потом он знаком показал Иоанну Армянину, чтобы тот был наготове, а сам взял горсть молотого перца, подошел к столу и швырнул жгучий порошок солдатам в лицо, ослепив всех шестерых.
Симеон вскочил и с ревом начал размахивать раскаленным докрасна вертелом, а Андреас и носильщик быстро схватили отобранное у них оружие, стоявшее мирно в углу.
Бандиты из Каппадохии ревели, как разъяренные быки, от боли и бессильной злобы. Им было плохо от выпитого вина. Они были связаны веревкой и ослепли от жгучего перца, кроме того, не переставая чихали. Симеон сильно ударил двоих бандитов по головам раскаленным вертелом. Палеолог не принимал, видимо, участия в потасовке, но четверо бандитов не могли противостоять пятерым нападавшим. Из-под них вытянули табуреты, и они начали барахтаться на полу, а мальчики и рабы стояли над их головами, обнажив мечи и нацелив на них кинжалы.
Симеон принес из конюшни кожаные ремни упряжи и связал бандитов. Он изготавливал седла на продажу и умел вязать всякие сложные узлы. Связывая их, он приговаривал как бы от лица монофизитов:
— Сэр, попытайтесь освободиться от этого логического положения.
Или добавлял:
— Этот текст крепко связывает вашу совесть, не так ли?
Бандиты начали жаловаться.
— Ради Христа, добрые люди, дайте нам тряпицу и воды, иначе мы ослепнем от огненного порошка.
Но Симеон громким голосом начал петь гимн Серафимов. Он исполнял его в монофизитском стиле (нередко из-за этого происходили скандалы, драки и кровопролитие во многих христианских церквах). Когда все бандиты были крепко связаны, Симеон заявил, что Христос приказал ему простить врагов, и начал осторожно промывать им воспаленные глаза, приговаривая:
— Во имя единосущного Христа!
Бандиты его благодарили.
Узнав у Велизария, что тот заранее спланировал нападение, Симеон повернулся к Палеологу и сказал:
— Мне казалось, что произошло чудо, и меня почему-то это не очень сильно изумило. Мне кажется, я был похож на пророка Валаама, когда тот вдруг услышал, как его осел поминает Господа.[13] Потому что такие вещи иногда происходят во имя Господа нашего, и человек не должен удивляться чуду — что осел начинает разговаривать или что хлебами, которыми можно накормить лишь двенадцать человек, оказывается возможным накормить пять тысяч человек, и после остается еще много.[14] Хотя обычно ослы только орут, и люди умирают от голода, когда у них кончается хлеб.
— В одном случае Бог являет нам необычные чудеса, а в другом — природа подчиняется выбранному Богом пути и поведению для людей и животных. Но меня все равно поражают подобные чудеса, какие свершились сегодня, ведь природа действует без всякой помощи или подсказки. Если этот мальчик доживет до зрелых лет, он станет первоклассным полководцем, потому что у него есть шесть необходимых качеств военачальника: терпение, мужество, изобретательность, он умеет контролировать силы, сочетает разное оружие во время атаки и хорошо рассчитывает время решающего удара. Уж я-то в этом разбираюсь, потому что участвовал в персидских войнах и видел хороших и плохих военачальников.
Палеолог ответил ему:
— Но если к вышеперечисленным качествам не прибавится скромность, то он не станет никем.
Это было мудрое замечание относительно седьмого качества хорошего полководца.
Бандиты слопали зайца и большую часть хлеба. Но в седельных сумах оставались сухари и немного колбасы, поэтому Велизарий и его друзья утолили голод. Они решили, что оставаться на постоялом дворе опасно, потому что могут послать за помощью к Иоанну. Они привязали бандитов к лошадям, связали лошадей по две, их повели Симеон и рабы Велизария. Когда началась драка, старуха убежала из дома, а вернувшись увидела, что строптивых бандитов укротили, чему она очень обрадовалась. Она, видно, решила, что это все было сделано ради нее. Палеолог щедро заплатил ей за вино.
Велизарий ехал впереди вместе с Палеологом, а Иоанн Армянин замыкал процессию. На рассвете они отдохнули в лесу, где один из бандитов умер от раны в голове. Другие бандиты, не переставая, ругались и проклинали всех и вся, но освободиться и не пытались. Днем они доехали до Адрианополя без всяких приключений, и так Симеон передал пленных судье. Жители города были поражены, увидев живого Симеона — полицейские сообщили, что его взяли в плен.
Бандитов поместили в тюрьму и держали там до тех пор, пока Иоанн Каппадохия не выкупил их. Их нельзя было обвинить в убийстве, а только в том, что они украли тушеного зайца. Было неясно, намеревались ли они выполнить приказ Иоанна и убить Симеона. Иоанн прислал гонца с вестью, что он вполне удовлетворен тем, что Симеона, который нарушил границы частной территории, схватили и связали, ничего другого он и не собирался с ним делать.
Судья не стал ни в чем обвинять Иоанна, потому что боялся разозлить крупных землевладельцев. Он прекрасно понимал, что Иоанн никогда не позволит наказать его слуг. Но обвинение было не совсем простым, и тогда порешили слуг Иоанна освободить, а Иоанн потихоньку заплатил половину долга, в двести фунтов золота, что составляло более четырнадцати тысяч золотых монет. Таким образом, честь Иоанна была сохранена, а жители города спаслись от разорения. Иоанн Каппадохиец отличался злобным,
