доводится. Суть в том, причастны ли вы к случившемуся.
— Ошибки? — переспрашивает Воорт, почувствовав в этот момент, как сводит горло и покалывает в подушечках пальцев.
— Сейчас самое время рассказать нам все. Если мы услышим вашу версию, дело пойдет лучше, — говорит Ева, как будто он один из подозреваемых, кем, как понимает потрясенный Воорт, он в общем-то и является.
«Задавайте прямые вопросы. Пусть допрашиваемый извивается, лжет, протестует, бушует».
— Думаю, вы знаете, что нам надо, — доносится голос Динса.
— Неужели вы думаете, что я сотворил такое? — удивленно произносит Воорт.
Динс со скрежетом отталкивает кресло. Заместитель мэра встает — большой человек, энергия не дает ему долго оставаться на одном месте.
— Покажите ему, — обращается он к Еве и бросает взгляд на бумагу, которую прикрывала рука шефа полиции.
Воорт понимает: что бы ни было в этом листке, именно то, что там написано, и является причиной его присутствия здесь.
В комнате жарко, и Воорт начинает потеть, но, к счастью, кажется, пот течет только по спине. Сколько раз он присутствовал при допросах, наблюдал за тем, как на лбу подозреваемого выступают первые капельки пота, поворачивался к Мики и шептал с улыбкой: «Парень, кажется, поплыл».
— Взгляните, — говорит Ева и пододвигает листок так, что слова, написанные черным маркером, прямо наскакивают на Воорта. Почерк рваный и похож на детский. Либо записка написана психическим неуравновешенным человеком, либо некий хитроумный автор послания пытается ввести в заблуждение полицию. Оба сценария уже не раз встречались в полицейской практике.
Читая, Воорт чувствует, что истекает потом. Первая половина записки гласит: «Что подумают начальники, Воорт, узнав, как ты облажался?»
И вторая половина: «Это твой провал, Конрад. С годовщиной, именинник. Жди еще три трупа к полуночи».
— Сегодня у вас день рождения? — спрашивает Динс, словно это может подтвердить правдивость текста записки.
— Да.
— О какой ошибке здесь говорится? — тихо интересуется Ева. Это дело может стать самым громким на ее новой работе, и независимо от ее доверия к Воорту ей не хочется опростоволоситься.
— Понятия не имею.
— И даже не догадываетесь? — задает вопрос Азиз. — Годовщина указывает на нечто имевшее место. Годовщина чего?
— Почерк грубый, но слово «начальники» говорит о том, что автор может быть военным, — отвечает Воорт, зная, что Азиз не это имеет в виду.
В молчании все четверо пристально смотрят на записку, словно благодаря объединенной воле может снизойти некое откровение. Воорт не может решить, какая из половин послания самая зловещая: угроза или утверждение, что он виновен.
Не стоит и гадать.
Шепотом Воорт повторяет:
— «Жди еще три трупа к полуночи».
9.21 — электронные часы на подоконнике тихо гудят, ритмично отмечая внезапное возникновение критического времени.
— Ясно, — снова подает голос Ева, — автор записки убежден, что, когда мы узнаем о неких ваших деяниях, это объяснит произошедшее. Думайте же, Воорт. Почему послание адресовано вам?
— Откуда мне знать? Кто бы его ни написал — он псих.
— Мы не говорили, что это он, — произносит Динс.
— Он, она — какая разница? — резко отзывается Воорт, несмотря на то что знает: на месте заместителя мэра он действовал бы так же. В прошлом месяце Динс только и делал, что слушал вранье коррумпированных полицейских.
Воорту кажется, что буквы становятся крупнее и чернее, уплывают со страницы и проплывают у него перед глазами. Бумага гладкая и такая же белая, как, вероятно, сам Воорт. То, что записка не в пакете для улик, говорит Воорту об отсутствии на ней отпечатков пальцев.
Динс, друг мэра, советник и охранник, говорит:
— Ну что ж, исходным моментом угрозы на первый взгляд, кажется, являетесь вы.
— Какой-то преступник мстит мне за арест.
— Но почему Габриэль Вьера и почему сегодня? — спрашивает Динс.
— Давайте, Воорт, — вступает Азиз. — Вы герой, всем нравитесь. Члены вашей семьи были полицейскими задолго до появления департамента полиции. Может быть, в ваших действиях и нет ошибки. Может быть, все совершенно объяснимо. Стрелок считает это промахом, но он может ошибаться. Поведайте нам. Не заставляйте нас выяснять.
— Мы все равно все узнаем, — повторяет Динс. — И замучаем до смерти.
— Понятно.
— Кто-нибудь угрожал вам в последнее время? Телефонные звонки? Письма?
— Нет.
— Любые дела передаются в суд; значит, кто-то хочет вас дискредитировать, — предполагает Ева.
Воорт задумывается.
— Нет.
— Может быть, это Мики сделал промах. Ваш напарник. Вы-то сами ничего не сделали, но выручили его.
— А я верю Воорту, — говорит Азиз Еве и Динсу.
— Проверьте меня на детекторе лжи, — предлагает Воорт.
Азиз и Ева удивлены. Полицейские профсоюзы всегда усиленно боролись за то, чтобы полицейских никогда не проверяли на детекторе лжи. По сути дела, профсоюзы запрещают своим членам идти на подобное. Гражданские? Подключайте к аппарату как можно быстрее. Полицейские? Забудьте об этом. Только не их. Никогда в жизни.
— Вы уверены? — медленно задает вопрос Азиз. В глубине души он склонен к проверке. — Подтвердите, что это была ваша идея?
— Я откажусь от адвоката. Вы напрасно тратите на меня время.
— Мы сами решаем, на что тратить время, — отвечает Динс. — Кроме того, детекторы лжи не всегда точны. Потренировавшись, можно научиться контролировать биение сердца. Что скажете, если мы пошлем к вам домой людей для небольшой проверки?
Воорт мысленно представляет детективов, прибывающих на день рождения. Открытые шкафы, вопросы к Камилле и Джулии, пустые ящики, изучение содержимого письменных столов.
Возникшее болезненное чувство превращается в гнев.
— Если вы еще не сделали этого, то это большой прокол с вашей стороны, — отвечает Воорт.
— Хотите быть занудой? Ладно. Мне нравится иметь дело с занудами.
— Не перекладывайте на меня свои промахи.
Воорт замечает, что Мики уже не видно в офисе с клетушками; это значит, что детективы отвели его куда-то допрашивать. «Если вы с Воортом взяли деньги, — говорят ему, — если карты, наркотики или женщины… если Воорт спал с Габриэль Вьера… если вы оба замараны, выдайте его нам». Убеждение, уговоры, предложение сделки. Дают те же обещания, что Воорт и Мики сами постоянно предлагают подозреваемым.
— Полегче, Томми, — хочет разрядить обстановку Азиз. Он поднимает руки, как рефери во время матча, и извиняющееся смотрит на Воорта, которому внезапно приходит в голову мысль, не разыгрывается ли перед ним игра высшего класса в хорошего и плохого полицейских. Воорт размышляет, а верит ли ему
