людей. Внутреннюю поверхность присоски усеивало множество крючков.
Церцерсис присел на корточки, и внутри воронки оказалась голова Клеща. Оболочка сжалась, заключив ее в плотный капюшон. Тело задергалось, ноги подогнулись. Из под края присоски заструилась кровь. Одежда на Клеще зашевелилась. Кое-где ткань порвалась, из прорех вытянулись тонкие отростки с коготками. Коготки вцепились в куртку и брюки, отростки напряглись. Тело Клеща стало втягиваться в щупальце.
Сворден дернулся вперед, вытянул руку. Церцерсис предостерегающе каркнул, полоснул лезвием по его ладони, а Гнездо ударил локтем ему в живот. Сворден задохнулся, скрючился.
Щупальце оторвало Клеща от пола. Кровь полилась дождем. Трахофора корчилась. По плотной оболочке пробегали волны судорог. Слышался хруст сминаемого тела. Пятнистый начал смеяться — истерично, с повизгиванием.
— Заткни его, — сказал Церцерсис.
Наконец-то набрав воздуха, Сворден лягнул ногой. Пятнистый захлебнулся.
Стряхнув остатки насекомых, трахофора подадась назад. Разбухшее тело еле протискивалось сквозь люк. Нити слизи тянулись за щупальцами, которые постепенно укорачивались. Волоски щетины вибрировали, отчего трахофора порождала низкое гудение, точно электрический трансформатор. С ноги Клеща слетел ботинок и плюхнулся в лужу.
Напоследок изрыгнув неаппетитный комок какой-то дряни, трахофора исчезла в темноте.
Сворден посмотрел на ладонь. Царапина оказалась ерундовой и почти не кровоточила.
— Руку дай, — попросил Пятнистый.
Сворден помог ему подняться. Гнездо бочком подобрался к люку, опасливо туда заглянул. Под ногами хрустели приклеившиеся к слизи насекомые.
— Вроде чисто, — сообщил Гнездо, посветив фонариком.
— Слишком тихо, — сказал Церцерсис.
И действительно — внутри дасбута исчезли почти все шумы. Прекратилась радиопередача на непонятном языке. Ушел за грань слышимости гул работающих машин. Даже звук шагов изменился — казалось, что ступаешь не по металлической поверхности тяжелыми ботинками, а по толстому ковру босиком.
— Уже близко, — Церцерсис посмотрел вверх, как будто мог что-то увидеть сквозь переборки. — Кехертфлакш!
— Успеем, — сказал Гнездо. — Если побежим, то успеем.
— Вперед! — сплюнул Церцерсис, и они побежали.
Вслед за тишиной начала сгущаться тьма, словно в узкое пространство отсеков дасбута откуда не возьмись высыпали тучи мельчайшей мошкары. Или кто-то неосторожным движением расколол голографическую пластину, отчего ясное изображение реальности поблекло, потеряло детали, стало зернистым.
Мир сжимался. Сворден спиной ощущал, как мрак следует за ними по пятам, кусками жадно отхватывая отсек за отсеком, переборку за переборкой.
Театр. Железный театр. Пришедший в негодность и теперь сминаемый колоссальным прессом. Ржавые декорации, в пыльном сумраке которых притаились жуткие маски для бутафорских трагедий. Полутрупы осклабились, пытаясь дотянуться до бегущих гнилыми руками, а черные многоножки кишели в лохмотьях разлагающейся плоти.
Густел приторный смрад. Легкие отказывались дышать таким воздухом. Лишь воля заставляла вбирать это гноище сквозь стиснутые зубы, ощущая как зловоние заполняет рот, захлестывает горло и стекает по гортани тяжелым потоком отвратительной слизи.
Хотелось откашляться, а еще лучше — выблевать мерзкую жижу вместе с желудком, остановиться, упасть на колени, упереться руками в палубу и до бесконечности отплевывать кровавые куски отравленных внутренностей.
Трубы все ниже нависали над головой. Плечи задевали многочисленные выступы, рукоятки, краны. Ноги спотыкались о ступеньки трапов и камингсы. Свордену казалось, что дасбут съежился, ощетинился, выпустил металлические когти, готовый вцепиться мертвой хваткой в своих врагов.
Внезапно пришло облегчение. Церцерсис, Гнездо, Пятнистый и Сворден протиснулись сквозь последний люк, за которым узкая глотка дасбута сменилась просторным отсеком.
Вдоль длинного прохода темнели громады десантных машин, танков, баллист, установленных на подъемниках. Срезы направляющих шахт походили на гроздья сот.
Церцерсис посветил на каждого фонариком. Гнездо дрожащими руками утирал пот, от которого грязные космы слиплись в сосульки. Пятнистый остекленело смотрел перед собой. Рвотная пена застыла на подбородке. Мокрые штаны прилипли к ногам. Сворден глубоко дышал. К смраду он то ли притерпелся, то ли воздух и вправду стал чище. Рука все еще сжимала капюшон Пятнистого.
— Отпусти его, — сказал Церцерсис.
Сворден разжал онемевшие пальцы.
— Чучело, ты зачем этот хлам на себе тащил? — почти нежно поинтересовался Церцерсис.
— Прилипчивая тварь, — хрипло засмеялся Гнездо и посмотрел на свои ладони. Руки ужасно тряслись.
Пятнистый заступил за спину Свордена.
— Он с нами, — сказал Сворден. — Если надо, я его и дальше потащу.
— Ладно, — сплюнул Церцерсис, — некогда разбираться, кехертфлакш.
Он повернулся и прошелся вдоль ангара. Сворден двинулся следом, притрагиваясь к каждой машине. От них пахло теплом и радиацией — оболочка ядерных двигателей порядком поизносилась. Некоторые экземпляры оказались повреждены — сорваны пластины активной защиты, броня оплавлена, покорежены гусеницы.
— Какая? — спросил Церцерсис.
— Вот, — Сворден постучал по борту баллисты. — Но нужно проверить…
Тишина разбилась — ясный звонкий голос на все том же незнакомом языке объявил:
— Ахтунг! Ихь фанге мит дем аншлиссен дэс редуциргетрибес ан. Ди координатен дес у-боотес зинд зектор хундерт айнс, унтерзектор бэ. Алле Флакш'с динстен зайен берайт цур видерхерштеллунг дер гештальт. Отсчет! Сто, девяносто девять, девяносто восемь…
— Некогда, кехертфлакш, проверять! — заорал Церцерсис. — В машину!
Сворден упал в водительское кресло, пробежался по клавишам. Баллиста заурчала.
— Семьдесят три, семьдесят четыре…
— Все?
В соседнее кресло уселся Церцерсис.
— Подъемник готов! — крикнул в люк Гнездо.
Пятнистый неуклюже пробрался на место позади водителя. Машина дернулась. Загудел подъемник. Сворден посмотрел в перископ, но пока ничего нельзя было разобрать. Гнездо забрался внутрь и задраил люк.
— Держитесь крепче, — предупредил он. — Сейчас сработает катапульта.
— Шестьдесят, пятьдесят девять…
На днище баллисты обрушился мощный удар. Свет моргнул. По навигационному экранчику пошли помехи. Задребезжали плохо подогнанные плиты защиты реактора. Запыхтели компенсаторы. Натужно взвыл гироскоп.
Рот наполнился горькой слюной. Сворден вцепился в поручень, но это мало помогло — машину сильно мотало.
— Выравнивай! — прохрипел Церцерсис.
— Сорок четыре, сорок три, сорок два… — для звонкого голоса не существовало преград.
Сворден оскалился. Пальцы соскальзывали с клавиш. Резкими хлопками срабатывали компенсаторы. Стрелка баланса неумолимо отклонялась от вертикали.
— Утюг! — заорал Гнездо. — Летающий утюг!
Пальцы Пятнистого вцепились в плечи Свордена, но стряхнуть их времени не оставалось. Баллисту
