Недавние ужасы казались сейчас дурным сном. Осталась одна реальность, только эта.
– Ник.
Он нагнулся и поцеловал ее.
В это мгновение ее мир стал иным. Повернулся другой стороной. К Нику. К чуду его присутствия рядом. К любви. Губы Ника накрывали ее губы, и вкус их был чудесным. Его руки обнимали ее за талию. Большие, сильные руки, но исполненные такой нежности, что ей хотелось плакать.
Как давно мужчина не держал ее так. Она любила Макса, но он годами болел, и нежными должны были быть ее прикосновения. Дающей стороной была она.
Но не здесь. Не сейчас. Роз ощущала силу Ника, пока еще сдерживаемую, и тянулась к ней. Но до сих пор даже не отдавала себе отчета, насколько эта сила нужна ей.
В глазах Ника виднелось отражение пламени от камина, и когда он заговорил, голос его был глубоким и охрипшим от желания:
– Роз, это любовь. Я должен сказать…
Она знала, что он хочет сказать. Что брак они заключили по расчету. На месяц. Что он не хочет никаких обязательств и что он порядочный человек.
Слишком порядочный.
– Пусть сегодня это будет любовь, – прошептала она, зная, что он это хочет услышать. Она сама так хотела, разве нет? Завтра будет завтра. – Сегодня – да, я люблю тебя. И хочу, чтобы ты тоже меня любил. Пожалуйста, Ник. Сейчас.
«Сейчас» прозвучало не очень внятно, потому что он снова овладел ее губами. Ее руки пробрались под тонкую ткань его рубашки, поглаживая его, подлаживаясь к нему, приникая к нему. Для Роз, которой так долго приходилось быть сильной, так упоительно было противопоставлять сейчас его силе свою слабость.
Он ее муж. Она имеет полное право требовать, чтобы он взял ее, а он – ожидать ее капитуляции. Ник тихо застонал, и она поняла – он тоже теряет контроль над собой, так же как она.
Он опустил ее на ковер перед камином и сам улегся рядом. Но все еще был одет. Ей хотелось быть ближе к нему. Ощутить его кожу своей кожей. Он с напряженным, выжидательным выражением смотрел на нее, когда ее пальцы расстегивали пуговицы его рубашки. Они лежали лицом к лицу, и его дыхание становилось все чаще по мере ее продвижения вниз. Пуговка за пуговкой. Медленно, но верно. Никакой спешки. У нее есть время, этот человек – ее мужчина.
Рубашка отлетела в сторону, она даже не поняла, как. Ей и не требовалось понимать. Его пальцы перебирали ее волосы, а она целовала его грудь. Пробовала его на вкус, тормошила, снова заставляла стонать. Он был в ее власти. Ее мужчина.
Она хотела заняться брюками, но он остановил ее.
– Я сам могу раздеться, мадам Жена.
– Недостаточно быстро.
Как она могла желать брака, реального лишь на бумаге? Отказывать себе в такой радости? Да, это ненадолго. Ник не хочет постоянной жены, она хочет свободы. Или думает, что хочет. Но все это завтра, а пока – не узнать этого удовольствия, этого чуда, ощущения, что ты – самая желанная в мире и наконец нашла свой дом…
– Где твои чертовы презервативы? – прорычал он, и она близка уже была к тому, чтобы ответить «нет, не ходи», лишь бы не расставаться с ним, лишь бы он не уходил ни на мгновение. Разум возобладал, она сумела прошептать, где их искать, отпустить его и затаить дыхание на случай, если волшебство пугливо и может уйти.
Но он вернулся и опустился рядом с ней, улыбаясь.
– А теперь, – прошептал он едва слышно – тихий, чувственный шепот, от которого дрожь пробежала по всему ее телу, – а теперь…
Глава десятая
Утро наступило слишком быстро. А может, то было не утро вовсе. Роз заворочалась в полусне. Она все еще лежала перед камином, в котором сейчас остались одни угольки. На каком-то этапе Ник подбросил в огонь еще одно полено и принес подушки и громадное одеяло, поэтому, даже когда огонь потух, им было тепло. Она все еще прижималась к его телу, положив голову ему на грудь. Словно всегда тут и была.
В дверь тихо постучали. Может, стук ее и разбудил. Она подняла запястье Ника, чтобы посмотреть на часы, – и взвизгнула.
Вместо того чтобы отпустить ее, руки Ника сжались крепче. Его теплое дыхание чувствовалось у самого ее уха.
– Куда собралась, женушка?
– Дверь… Ник, уже два часа дня.
– Надо же, – сказал он, прижал ее крепче и поцеловал в висок. Она хмыкнула, перекатилась на бок и села. Сквозь щель в занавесках пробивалось солнце. Хоппи сидел на диване, укоризненно глядя на них.
Стук повторился снова, тактичный, но настойчивый. Мир желал войти к ним. Кто бы там ни стучал, уходить он не собирался.
Ник подобрал свои брюки.
– Откатись отсюда, пока я открою.
– Куда откатываться?
– Куда-нибудь. – Он улыбнулся. – Ты ведь не хочешь, чтобы тебя обнаружили сидящей голой посреди гостиной?
– Хмм. – Прошлой ночью кто-то пытался с ней покончить, но сегодня она чувствовала себя легкой, свободной и безумно счастливой.
– Откатывайся. – Он склонился к ней, хорошенько обмотал одеялом и подтолкнул.
Роз фыркнула, отодвинулась за диван и пригнулась, чтобы не быть на виду. Ник, обнаженный до пояса, направился к двери. Роз подглядывала из-за дивана – ее трусики лежали на том самом месте, где она их вчера сняла.
– Ник, погоди…
Поздно.
– Что? – спросил Ник и открыл дверь.
Там оказалась горничная, одна, из неизменно серьезного обслуживающего персонала, занятого поддержанием порядка во дворце. При виде полуголого Ника она отшатнулась:
– Чем могу служить? – вежливо спросил Ник.
– Прошу прощения, сэр, – начала она и запнулась, растеряв все слова. Посмотрела на его грудь, потом ему за спину. Рот ее открылся.
– Я слушаю вас, – поощрил он ее, и горничная снова набрала воздуху.
– Я… мсье Эрхард просил сказать вам…
– Ммм?
Она сглотнула и сделала отчаянную попытку выполнить задание до конца:
– Он хочет вас видеть. Он сказал… сказал, что извиняется, но дело очень срочное. Мы предупредили его, что вы еще не завтракали, и он распорядился подать круассаны и сок в оранжерею.
– Я думал, мы позавтракаем здесь, – ответил Ник.
Девушка между тем заметила трусы. Ее губы сжались. Плотно. Неодобрительно?
– Ммм… нет, – промямлила она и снова поджала губы.
– Нет?
– Мсье Эрхард сказал, что у вас гости. – Губы вновь приняли то же положение.
– Гости?
– Сам мсье Эрхард. Принцесса Джулиана, сестра принцессы Роз-Анитры. И дама, мне незнакомая. Она сказала, что знает вас, что ее зовут Руби.
– Руби, – тупо повторил Ник.
– К вашему сведению, сэр, они все в оранжерее, и мсье Эрхард просил вас спуститься где-нибудь через
