- А зачем?
- Если честно, не знаю. Быть может для исследований, а может для работы, той самой, к которой мы привыкли. Должны же быть в этом Облаке какие-то задачи, которые по плечу только машине такого класса. Хотя, с другой стороны, где они, эти задачи? Может стоит полетать да поискать?
- Сомневаюсь я в этом, - ответил Джейк. - Так или иначе, но нашему городу хорошенько досталось в той маленькой стычке с 'псами'. Тогда они нас запросто завалили своими ракетными бомбами. А здесь наш город постоянно страдает от непогоды, что не идет ему на пользу. Вспомни тот старый спиндиззи, что на 23 улице - взорвался к чертям, стоило только приземлиться. Я думаю, вряд ли ты заставишь этот город даже пошевелиться, а не то чтобы подняться в воздух. И при этом он еще будет громко стонать.
- А я и не собирался поднять в воздух всю эту махину, - возразил Амальфи. - Я достаточно хорошо понимаю, что этого сделать нельзя. Плюс к тому, этот город _с_в_е_р_х_сложен для такого поля действия, как Магеллановы Облака. А во Вселенной есть еще много такого, что можно было бы оставить после себя в освоенном виде. Однако, может оказаться необычайно трудно собрать хоть какой-нибудь экипаж. Тем не менее, если бы нам удалось восстановить хотя бы часть корабля, мы все-таки смогли бы снова поднять его...
- Поднять _ч_а_с_т_ь_ города? - удивленно спросил Джейк. - А как ты собираешься отделить часть города? Он же расположен на гранитном основании? В особенности тот, что изначально базировался на этом основании! Ты очень быстро обнаружишь, что большинство движителей, которые так тебе необходимы, находятся в окраинных районах и не могут быть ни отрезаны, ни переведены ближе к центру. С самого начала Город был задуман и построен как единое целое.
Джейк говорил сущую правду. Амальфи ответствовал: 'Но предположим, это можно сделать? Какие ощущения при этом посетили бы тебя, Джейк? Ты был Бродягой почти пять веков. А теперь, хотя бы чуть- чуть от Бродяги осталось в тебе? Разве ты не скучаешь по тому времени?'
- Ничуть, - отрывисто ответил астроном. - Сказать правду, Амальфи, мне это никогда не нравилось. Просто больше некуда было деться. Я считал вас всех просто сумасшедшими со всеми вашими скитаниями по небесам, непрерывными стычками с полицией и войнушками. А голод? А все остальное? Но вы предоставили мне летающую железяку, на которой я мог работать и взглянуть на звезды и их системы с достаточно близкого расстояния. Сам я никогда бы не смог так хорошо рассмотреть небо даже через самый совершенный телескоп в самой лучшей обсерватории мира. Кроме того, у меня была пища. Но начинать все снова теперь, когда у меня есть выбор? Конечно же нет! Сюда же я пришел, чтобы проделать кое-какие вычисления по этой новой звезде, проявившейся в пространстве где-то за Малым Облаком. Она ведет себя возмутительно. Для меня _э_т_о_ - самая хорошенькая теоретическая проблемка, с которой я сталкивался за последнюю пару сотен лет. И я хотел бы знать, когда ты закончишь свою возню с пультами. Мне, серьезно, нужны Отцы Города. Так что постарайся побыстрее их освободить.
- Я уже закончил, - сказал Амальфи, вставая с кресла.
Он секунду подумал, потом повернулся к пультам и стер инструктаж по проблеме, которую задавал. Проблема теперь показалась ему несущественной.
Амальфи оставил удовлетворенно бормочущего что-то себе под нос Джейка. Пусть он себе занимается своей новой звездой. Без определенной цели Амальфи отправился бродить в центр города. Он попытался припомнить времена, когда это был живой и трепещущий организм. Но пустые улицы, темные окна, полная неподвижность воздуха под голубыми небесами Новой Земли продолжали бросать оскорбления ему в лицо. Само тяготение под ногами, казалось, отрицало цели и ценности, которым он отдал большую часть своей жизни. Самодовольное тяготение, так легко поддерживаемое исключительно массой планеты, без постоянного отдаленного гула спиндиззи. Этот гул всегда говорил о том, что гравитация была созданной человеком и поддерживаемой человеком. Это считалось как бы аксиомой с далекой уже юности Амальфи.
Удрученный, Амальфи покинул улицы и отправился бродить по трюмам города. Там, по крайней мере, его память о городе как о живом существе не будет насмешкой в неестественном свете естественного дня. Но и там оказалось ничуть не лучше. Пустые хранилища для зерна и ряды холодильников напомнили Амальфи, что больше нет необходимости хранить в городе припасы для путешествий, которые могли длиться столетия, пока город достигал новой планеты. Пустые цистерны для сырой нефти гулко звенели пустотой даже не от прикосновения, а просто от звуков его шагов. Пустые спальни со странными призраками, которых после себя оставляют люди не умершие, а просто ушедшие, кто променял Вселенную на другой образ жизни. Пустые классы, такие маленькие, словно создавались в городах Бродяг ради насмешки над тем множеством детей, которых Бродяги теперь производили на своей планете Новой Земле. Ведь ныне они больше не связаны необходимостью жесткого учета - сколько детей необходимо городу Бродяг и скольких он мог с комфортом обеспечить. И в самом низу, почти на фундаменте, он столкнулся с последним знаком собственного поражения: сплавленными массами двух спиндиззи, разрушенных настолько, что можно и не стараться их отремонтировать. Это после несчастной посадки в 3944 году на Проклятой Пустоши. Конечно, можно построить и установить новые спиндиззи, а старые убрать. Но это заняло бы очень много времени. Ремонтных доков, подходящих для подобной работы на Новой Земле, тоже не было, так как больше не существовало городов. Как и самого их духа.
И все же, в холодном мраке и унынии отсека спиндиззи Амальфи решил попробовать.
- Но, черт возьми, чего ты этим добьешься? - спросил рассерженно Хэзлтон, уже раз пятый. - Такое ощущение, что ты просто сошел с ума.
На Новой Земле не нашлось бы больше никого, кто осмелился разговаривать с Амальфи в подобном тоне. Марк Хэзлтон же был управляющим городом при Амальфи еще с 3301 года и очень хорошо знал своего бывшего босса. Скрытный, с трудным характером, ленивый, импульсивный, а иногда опасный человек, Хэзлтон пережил многие свои промахи, за которые Отцы Города другого управляющего могли бы просто расстрелять. Такое случалось по их требованию был расстрелян его предшественник. Хэзлтон считал, что может читать мысли Амальфи.
Только Хэзлтон мог понять устремления Амальфи, но ничем этого сейчас не выдавал. Он явно позабыл традиции Бродяг - они запрещали мэру города Бродяг жениться или заводить детей. А Хэзлтон обзавелся прелестной женой Ди, которую Бродяги спасли во время гибели Герцогства, как и Шлосса. Удивительно было то, что Амальфи занимал пост мэра Нью-Йорка с 3089 года и никак на этот вопиющий факт не реагировал. Но его ныне доставали дети и внуки собственного городского управляющего. И это тогда, когда ему особенно был необходим совет человека, еще помнящего традиции.
Одной из способностей Марка была его высочайшая работоспособность, но только в качестве симбионта, а не отдельного живого существа. Когда дети после ужина вежливо покинули их, Амальфи сообразил, что это было сделано по приказу Хэзлтона. Он также понял, что это сделано не по причине неудобства, испытуемого его другом. Скорее всего управляющий интуитивно угадал необходимость для Амальфи в конфиденциальной беседе и соответственно организовал подобный разговор, изменив тем самым расписание Ди без всяких угрызений совести.
Дети восприняли сей факт спокойно, видимо посчитав, что это связано с отходом ко сну внуков Марка. Хотя, насколько было известно Амальфи, когда весь клан собирался на ужин, по традиции устраивалось целое шоу. Весь вечер они оставались вместе в соседнем здании - настоящем муравейнике спален, где Хэзлтоны взращивали свою бесчисленную семью. Обитель же Хэзлтонов, в которой сейчас пребывал Амальфи, была по большей части лишь огромной общей комнатой, где семья ужинала. Теперь, когда трапеза закончилась, Амальфи едва сдерживался от ерзания по стулу, пока вся процессия больших и маленьких Хэзлтонов не проявила свою вежливость и не удалилась. Все, даже совсем малыши, считали своим долгом высказать перед уходом свое почтение великому человеку, таким образом представляя свою, не столь уж значительную, персону. Их родители еще с их собственного детства уразумели, что постоянно занятый мистер Мэр не мог обременять себя запоминаем всех лиц в городе.
Амальфи не придавал значения разочарованию детей. Тем не очень хотелось уходить. Им был интересен возможный разговор. Амальфи просто слушал почтительные речи, не воспринимая их. Но один мальчишка среднего возраста все же привлек его внимание. Потому, что с момента появления Амальфи в этом доме ребенок просто не отрывал глаз от почетного гостя. Это смущало. Амальфи казалось, будто он забыл либо надеть необходимую часть одеяний, либо убрать какие-то следы подготовки к данному вечеру. Когда же ребенок, заставивший Амальфи потереть подбородок, пригладить брови и поковырять в ушах,
