– Н-нет... Напряженность какую-то. Как во время грозы становится трудно дышать.
– Трудно дышать? – голос оживился. – Подробнее!
– Не знаю, просто какой-то комок в горле. Нет, не комок, просто от волнения хочется глубоко вдохнуть. – на пленке послышался шумный глубокий вдох.
– Вы вдохнули, вам лучше?
– Да. Скоро придется снова вдохнуть.
– Почему придется?
– Не знаю. Я не знаю, что вы со мной сделали?
– Не кричите. Или вам еще успокоительного?
– Не надо.
– Итак, что же с вами сделали?
– Не знаю как сказать.
– Так и скажите. Быстрее!
– До этого я всю жизнь дышал сам, а теперь приходится делать вдох самому.
– Поясните – что значит «сам» и «самому»?
– Я не знаю! Я думал что вы шутите про текст пока сам не почувствовал! Что теперь делать? Что со мной будет??
– Ничего не делать, ждать. Все почему-то поначалу думают, что мы шутим. Вы верующий, Степцов?
– Да! Мне не хватает воздуха! Я...
– Что-то у вас быстро все пошло. Молитесь, Степцов, просто молитесь – что я вам могу еще сказать. И не ерзайте – вы сбиваете аппаратуру.
Эти крики явно действовали мне на нервы – я выключил кассетник. Действительно, в очень неприятную историю я влип, лучше бы мне этого всего не знать. Хорошо хоть в диссертации написано, что текст не может храниться в печатном виде – вдруг бы какому-то ослу пришло в голову вложить листок с ним в диссертацию? Там вроде были в конце какие-то странные графики... Я глотнул и мне стало не по себе от этой мысли. Нет, ну их к черту этих военных и их темные дела, надо держаться от этого всего подальше. Меньше знаешь – крепче спишь. Сжечь и закопать, как велел Егор.
Я еще раз зевнул – надо проветрить и ложиться спать. Завтра тащиться в этот лес. Легко сказать – пропусти школу. Я человек обязательный, не могу так поступать. Съезжу с утра перед школой. Должен успеть. Я еще раз зевнул – надо проветрить и ложиться спать. Хотя бы на пару часов. За окном светает, уже почти утро, надо проветрить.
* КОНЕЦ *
