Кутепова.
За это дело каким-то образом высшую офицерскую награду получил не подпоручик Кутепов, а его непосредственный начальник, который даже не участвовал в этой разведке.
А. П. об этом никому не говорил ни слова, но по окончании войны, когда он был уже в Преображенском полку, один из офицеров Выборгского полка в разговоре с солдатами выяснил истинную картину лихой Кутеповской разведки. Немедленно было возбуждено дополнительное ходатайство о награждении подпоручика Кутепова орденом Св. Георгия, но это представление запоздало на 2-3 дня, так как за день до поступления этого представления в высшую инстанцию последовал Высочайший указ о прекращении дополнительных награждений за Японскую войну.
Однажды об одной из своих разведок подпоручик Кутепов делал доклад в присутствии германского Принца, и был им награжден боевым орденом Германской Короны с мечами и на ленте Железного Креста.
Принц приезжал в Действующую армию, чтобы поблагодарить полк за принесенное поздравление своему шефу с серебряной свадьбой.
На фронте подпоручик Кутепов особенно сдружился тоже с одним подпоручиком - Максимом Леви или голубоглазым Максом, как все его называли. А. П. знал Макса еще юнкером. Они вместе учились, по одной дороге ездили на каникулы, но боевая обстановка их сблизила еще теснее.
Среди Манджурских сопок, в дни затишья, два молодых друга веселились, как могли. В праздники оповещали г.г. офицеров, что у них назначен бал. Спешно к нему готовились - сами варили пельмени, жарили пирожки с мясом или вареньем, приглашали полковую музыку, и после ужина около фанзы по утоптанной площадке, расцвеченной китайскими фонариками, кружились пары юных офицеров.
А в темные вечера рассказывали друг другу о своих семьях и мечтали. Макс, временно заменявший командира роты, говорил, что он с такой доблестной ротой обязательно возьмет неприятельскую батарею и получит Георгия.
С друзьями в фанзе жили еще два подпоручика. Накануне Мукденского боя, кто-то спросил:
- Интересно, господа, кто из нас выйдет невредимым из завтрашнего боя?
И все небрежно ответили, что вряд ли выйдут из этого боя не поцарапанными. И не ошиблись, все были 'поцарапаны', только один Макс не угадал. Пулей в висок он был убит наповал.
Узнал А. П. о смерти своего друга, спросил адрес матери Макса и послал ей горькую весть о гибели ее сына. В своем письме он писал, как они жили вместе с Максом, какие устраивали вечеринки, где Макс был душою общества, каким общим полковым любимцем был ее сын, и как все наслаждались его пением... Писал про мгновенную и безо всяких страданий его доблестную смерть, и что Мукденский бой оказался для Макса первым и последним. Написал и то, что узнав о смерти Макса, он не хотел этому верить - 'я тогда пережил знакомое мне чувство. Оно было у меня, когда я неожиданно, еще гимназистом, узнал о смерти матери'.
После войны А. П. приехал к матери Макса, познакомился с ней, сказал, что всех родных Макса давно знает со слов своего друга и считает их себе близкими. Рассказывал о жизни Макса на войне со всеми подробностями, понимая, что каждая мелочь дорога для сердца матери. Передал ей горсть манджурской земли с могилы сына и не забыл даже сестренки Макса, привез ей в подарок китайские украшения и отдал, конфузясь: 'Макс так любил Зиночку, сам он не смог привезти, так я привез'.
И с тех пор он постоянно заезжал в Новгород к семье Макса, а однажды сказал г-же Леви: 'у вас нет сына, а у меня нет матери'.
'Так мало слов и так много было в них вложено', - пишет г-жа Леви.
И куда бы судьба ни забрасывала Александра Павловича, всегда он помнит о матери своего убитого друга и шлет ей письма. Их целая пачка. Первое письмо помечено - 'Сторожевая сопка' - февраль 1905 года, а последнее - 'Париж' - 23 января 1930 года.
И все то, что рассказали теперь эти пожелтевшие от времени листки, исписанные рукою А. П., об этом он молчал. Лишь однажды в Париже, когда ему самому взяться за перо был полный недосуг, он обмолвился:
- Пожалуйста, ответьте на это письмо. Посердечнее... Старушке одной... Я ее давно знаю, и она почему-то меня очень любит, даже Шуриком называет.
Во время Японской войны подпоручик Кутепов был однажды командирован в Монголию за покупкой лошадей.
С небольшим отрядом он ехал по бескрайным степям. Бывали стычки с хунхузами. В одной из таких стычек убили лошадь под А. П. В другой стычке хунхуз наскочил на Кутепова, А. П. выхватил шашку и сразу выбил из рук хунхуза винтовку. Хунхуз бросился с ножом.
- Я мгновенно вспомнил шашечные приемы в училище, - рассказывал А. П., -и ударил хунхуза по всем правилам... Но действовать холодным оружием, пожалуй, самое неприятное дело.
Рассказывал А. П. и об одном забавном случае во время этого пути, о том, как один солдат из отряда 'поддал' его.
- Путь был далекий. Я очень берег лошадей. Казенное имущество, да и остаться без коня - гибель. Было установлено точно, когда и как кормить и поить лошадей. А один солдат взял да и обкормил разгоряченную лошадь. Раздулся у нее живот и пала. Накалился я страшно. Позвал солдата и только сквозь зубы сказал - отдам тебя под суд. Ну, а солдаты уже знали, что слово мое твердо. Солдатишка этот всю дорогу старался попасться мне на глаза и чем либо услужить, прямо осточертел, но я ему ни звука и не гляжу на него. Подъезжаем к одной фанзе, хочу войти в нее, а уж этот солдат вертится у меня под ногами, дверь что ли хочет отворить. Я споткнулся и в сердцах оттолкнул его. И толкнул то его легонько, а он возьми да и треснись о землю. Я и говорю - прости, брат. Тут он вскакивает, руку к козырьку, грудь вперед, да как гаркнет - покорнейше благодарю, Ваше Благородие, что простили.
- Ну что же после этого станешь делать? - Простил. Поддел меня.
Командировку свою подпоручик Кутепов выполнил блестяще. Закупил лошадей, привел их в полном порядке и еще сдал в казначейство большую сумму денег против составленной интендантами сметы.
III.
Кончилась Русско-Японская война.
Подпоручик Кутепов возвращался с Дальнего Востока отдельно от полка. Своим полком он был назначен в особую команду, посланную в Россию для обучения новобранцев. Такие же команды были выделены и другими полками. ехали по Сибири, охваченной революционными волнениями.
Прибывшие отряды в Петербурге представлялись Государю, и подпоручик Кутепов за боевые отличия на фронте лично из рук Государя получил орден Св. Владимира с мечами и бантом.
В скором времени уже произведенный в поручики Кутепов был прикомандирован, а затем и переведен в старейший Петровский полк - Лейб-Гвардии Преображенский - и за свои боевые отличия был переведен в том же чине и с тем же старшинством.
Поручик Кутепов был назначен в учебную команду. Ответственная и трудная работа - в короткий срок надо было создавать младших полковых начальников.
Непрерывно в течение 8-ми лет, в промежутке которых А. П. на законном основании прокомандовал и ротой, он отливал из молодых солдат своих Преображенцев.
'Наша полковая учебная команда, - свидетельствуют сослуживцы А. П., - была образцом и примером для частей всего Петербургского Военного Округа'.
Когда эта команда под начальством Кутепова со штыками в одну линию печатала шаг по торцовым мостовым Петербурга, в груди у толпившихся зрителей, при виде таких молодцов на подбор, подымалась радостная гордость.
Однажды учебная команда Преображенцев была послана, на завод, где происходили серьезные беспорядки.
Кутепов отдал приказ - как можно отчетливее выполнять его команды.
Отбивая шаг, отряд подошел к заводу.
- Команда, стой!
Два громких всплеска, и внезапно наступившую тишину стал хлестать отрывистый властный голос.
- Налево!
- На первый второй рассчитайсь!
Cyxиe пистолетные выстрелы прокатились по рядам - первый-второй, первый-второй...
