вырывались оттуда. Их рассказы были живые, яркие. Люди дышали воздухом России, воочию видели ее язвы. Но как на войне никто из своих окопов не может дать общей картины фронта, так и приехавшие из России рисовали всегда лишь ее отдельные уголки. Социальные, политические и психологические сдвиги во всей России надо было изучать, и А. П. изучал.
А. П. учился постоянно. Закостенелым человеком не был. С ним можно было говорить на самые различные темы и высказывать свои суждения, хотя бы и противоположный его мнению. Собеседника никогда не прерывал и внимательно его выслушивал.
- Я был бы очень вам благодарен, - еще в Галлиполи сказал А. П. своему офицеру, - если бы вы знакомили меня с разными политическими и социальными вопросами...
Особую важность Д. П. придавал аграрному вопросу в России. Он считал крестьянство корнями Российского государства, соками коих оно питалось и развивалось, и неоднократно говорил, что только правильное разрешение аграрного вопроса, обеспечит устойчивость будущей национальной России.
Насколько важное значение придавал А. П. аграрному вопросу, об этом рассказывал П. Б. Струве.
Он вспоминал, как однажды в Крыму А. П. стал говорить ему 'о том, в какой мере необходим для нашей борьбы надлежащий, понятный для крестьян подход к земельному вопросу', и как он - Струве - 'оценил ту живость и настороженность, с которыми А. П., военачальник, прошедший в боевом огне путь от Новороссийска до Орла, относится к земельному вопросу. Тут сказались его политическое чутье и его патриотическая добросовестность'. (См. Петр Струве: 'Две речи' 'Poccия и Славянство' 4/11 1933 г.).
С каждым годом в Париже ширилась работа А. П., но бывали и неудачи.
- Отчаяние - удел малодушных, - любил говорить А. П. и продолжал идти к своей цели.
- В борьбе и только в борьбе мы обретем свое Отечество, - подчеркнул А. П. эту фразу в одной из своих речей.
XI.
Еще в 1924 году генерал Врангель преобразовал Русскую армию за рубежом в 'Русский Обще-Воинский Союз'. Сохраняя за собой звание Главнокомандующего, Врангель тогда же объявил себя председателем Союза и вошел в подчинение Великому Князю Николаю Николаевичу.
В апреле 1928 года генерал Bpaнгель скончался в полном расцвете лет. Единое руководство Белой армией Великий Князь передал в руки Кутепова. А. П. был назначен на должность председателя Русского Обще-Воинского Союза. Генерал Кутепов возвращался в армию уже ее главой.
Не прошло и года, как Русская армия понесла новую утрату - скончался Великий Князь Николай Николаевич. А. П. неизбежно становится в центр активного Зарубежья.
А. П. был по своим убеждениям монархистом, но благо России он ставил выше своего политического идеала. Он не считал себя в праве предрешать судьбы российского государства, его формы правления. Он боролся прежде всего за отечество, за воссоздание национальной России. Для А. П. так и для Белой армии, это была высшая ценность, непререкаемая. Перед нею в рядах армии смолкали и стирались все политические разногласия.
Еще B Галлиполи А. П. говорил:
- У меня в лагере под одной палаткой спят республиканцы и монархисты. Но это не важно... Я знаю одно, что и те и другие выполняли свой жертвенный долг перед родиной уверен и в том что в будущем, в нужный момент, они его выполнят снова...
Тогда же на вопрос одного общественного деятеля, как поступила. бы армия, если бы она взяла Москву, А. П. ответил:
- Если бы армия взяла Москву, то потом... потом она должна была бы взять под козырек.
Не предрешая будущих форм правления в национальной России, А. П. тем самым не замыкался в узкий круг лишь одной партии. Он расценивал людей не по их политическим убеждениям. 'Медью звенящей или кимвалом звучащим' был для него человек без горящей любви к России.
В деловом кабинете А. П. и у него на дому можно было встретить общественных деятелей самого разнообразного политического направления и они находили с А. П. общий язык.
А. П. понимал, что освободительная борьба будет успешна только в том случае, если она станет опираться на широкие общественные круги, на Зарубежную Русь. Зарубежная Русь должна делить с армией нравственную ответственность за борьбу c III Интернационалом.
Генерал Кутепов вырастал в крупную политическую силу. Это учли его непримиримые враги.
Большевицкие агенты не выпускали А. П. из под своего наблюдения. Они дежурили около его квартиры, около канцелярии, летом даже около дачи. Многих А. П. знал в лицо.
Такая усиленная слежка за генералом Кутеповым вызывала беспокойство у его ближайших сотрудников.
Еще при Великом Князе Николае Николаевиче начальник канцелярии генерала Кутепова - князь С. Е. Трубецкой - говорил секретарю генерала :
- Необходимо, чтобы при А. П. была охрана. Вы близкий человек к семье Кутепова, не могли бы вы в этом смысле повлиять на генерала или на его жену?
- Такие разговоры с генералом бесполезны, - ответил секретарь, - генерал возьмет охрану только в одном случае, если получит приказание, а приказать ему может только Великий Князь Николай Николаевич.
Через несколько дней А. П. с весьма недовольным видом говорил своему секретарю:
- Вы, кажется, с князем Трубецким интригами стали заниматься?
- А что, Ваше Высокопревосходительство?
- Да Великий Князь сказал мне, чтобы я пригласил кого-нибудь из своих офицеров для моей личной охраны.
- Очень хорошо...
- Ничего хорошего не вижу. Откуда я возьму денег для своей охраны?
- Да у вас же есть деньги на работу...
- Вот именно, что на работу, а не для моей безопасности.
Для своей борьбы А. П. доставал деньги с большими трудностями. Он часто говорил с горечью:
- Среди русских эмигрантов есть люди с большими средствами, в миллионах ходят. Меня готовы приветствовать лучшими обедами и завтраками с икрой, с шампанским, а вот чтобы на дело дать - почти никогда. На борьбу дают деньги люди от станка; нищие. Святые это деньги.
Такие деньги А. П. считал себя в праве тратить только по прямому назначению. И насколько он был равнодушен к своим деньгам, настолько был скуп и расчетлив с этими пожертвованными суммами.
В конце концов офицер для охраны генерала Кутепова был приглашен, но как только скончался Великий Князь, А. П. отказался от своей охраны. Как раз в это время в распоряжении А. П. было очень мало денег, а кроме того он считал свою охрану излишней потому, что некоторые его свидания происходили с глазу на глаз. В таких случаях сопровождавший его офицер оставался на улице, и тем самым привлекал внимание большевиков-агентов.
Когда А. П. снова остался без охраны, группа офицеров-шоферов постановила давать каждый день в распоряжение генерала Кутепова машину.
А. П. запротестовал:
- Чтобы из за меня человек лишался своего дневного заработка? - Никогда!
И только после того как возразили, что отказ А. П. от дежурного автомобиля будет оскорбителен, он согласился.
Перед Рождеством 1929 г. А. П. уехал в Берлин. Приехал к Сочельнику, который всегда проводил дома в кругу близких людей.
- Довольны ли вы своей поездкой в Берлин? - спросил генерала его секретарь.
- Да меня хотят опять втянуть в трест...
Под трестом А. П. подразумевал белогвардейскую организацию, созданную большевиками в Советской России для провокационных целей.
Рассказал А. П. и то, что при свидании в Берлине с двумя пpиехавшими советскими гражданами один из них предупредил его о готовящемся на А. П. серьезном покушении весною 1930 года.
Такие предупреждения А. П. получал неоднократно. К ним относился спокойно, но свою обреченность чувствовал.
- Я знаю, - говорил он, - когда я стану опасен для большевиков, они меня уберут.
Мирно и тихо прошли Рождественские праздники в семье генерала Кутепова.
В Крещенский вечер решили гадать.
