Сам-то Петич жил в коттеджном поселке, в котором зеленели деревья, росла мягкая зеленая травка и никакого строительного мусора не было и помину. Но все свободное время он проводил на улице Петушкова, где жили Ларик и Вилька. А что ему делать возле своего коттеджа, когда там тоска зеленая? Что он, корова, травку щипать?
Петич оглянулся назад. Они поднялись по тропинке в гору, и видно стало далеко вокруг. Кольцевая была как на ладони. На соседнем холме, через заросший овраг, по которому протекала речка Сходня, стояла маленькая белая церковь. Совсем как игрушечная. Отсюда, из этого царства пыли и шума, она казалась чистым пятнышком – будто белое облачко опустилось на землю.
– Вот, уже пришли, – сказала Вилька, указав на высокий, шоколадного цвета, двадцатиэтажный дом.
На высоте холма такой дом вообще казался небоскребом.
«Наверное, с верхних этажей всю Москву в бинокль можно рассмотреть», – подумал Петич.
Пустынно было между домами. Не то что на улице Петушкова – уже давно обжитых и уютных Петушках! На всякий случай Вилька поискала на доме табличку, чтобы быть уверенной в правильности адреса. Хотя адрес в такой обстановке – это звучит странно. Тут надо просто так все запоминать. До аккуратной таблички с названием улицы еще далеко. Маляры прямо на стене намалевали номер жирной краской.
Пока Вилька разглядывала стену, из-за угла дома вышел и направился куда-то сквозь пыль священник. Петич удивился, увидев его в таком неподходящем месте. А впрочем, почему неподходящем? Может, он здесь живет, а на работу ходит в церковь на холме.
Священник был одет в черную рясу до пят, на голове – такая же черная шапочка-колпак. Ничего удивительного. Видел Петич таких священников и на Петушках. Потому что в их районе расположены сразу несколько церквей. Старинных, не то что эти дома-новостройки. Наверное, когда-то красиво здесь было – зеленые холмы, а по ним разбросаны белые пятнышки церквей с золотыми куполами.
Священник уже отошел довольно далеко от дома, когда Петич заметил что-то подозрительное в группе мелких детишек, которые ковырялись в песке у подъезда. Слишком уж внимательно они изучали что-то на земле. Да еще чиркали спичками – неумело, как это всегда делают дети. На стройке можно найти всякую гадость, это Петич знал по собственному опыту, поэтому присмотрелся к мелким повнимательнее. И тут же понял, что пацанята окружили довольно высокую горку каких-то непонятных предметов.
– Вот тут надо поджечь, видишь, фитилек! – услышал он.
«Петарды!» – вспыхнула в мозгу у Петича догадка.
И совсем не в одной извилине она вспыхнула, а во всех вместе взятых. Потому что количество петард и их размеры кого угодно могли привести в ужас. Даже одним таким огромным цилиндром можно разнести в щепки большую бутылку из-под пепси. А тут их целая куча! Петич подбежал поближе и еще больше ужаснулся. Жгутики всех петард были скручены в один фитиль. Его-то и пытались поджечь пацаны. А это означало, что петарды станут рваться все вместе, почти одновременно. Но ведь это будет такая канонада, от которой даже взрослые не успели бы разбежаться! Не раздумывая, Петич бросился вперед.
– Куда ты? – только и успела крикнуть Вилька.
Но Петич не обратил на нее внимания. Тем более что он ясно увидел, как вспыхнул огонек и стремительно побежал по жгутику!
Петич оттолкнул крайнего малыша, рванул вверх связку петард – увесистой оказалась связка! – и замахал ею над головой.
«Сейчас рванет», – мелькнуло у него в голове.
Но куда же отшвырнуть? Да еще подальше? Раздумывать было некогда. Поднапрягшись, Петич метнул страшный груз, как ковбой свое лассо, подальше от пацанят. И от Вильки тоже.
Петарды рванули еще в воздухе. К счастью, успев отлететь на приличное, уже безопасное, расстояние. Первый взрыв разорвал связку, и, разлетевшись, петарды стали рваться оглушительной очередью – каждая по отдельности. Будто с вертолета кто-то стрелял по земле из пулемета, вздымая в песке бурунчики взрывов.
Ошеломленные малыши даже не присели – они попадали в песок. Приземлились своими мягкими местами, по которым их, конечно же, надо было как следует отлупить. Но не Петичу же этим заниматься! Он только заорал, делая страшные глаза:
– Вы что, мелочь пузатая, совсем оборзели? Глаза бы вам сейчас повышибало!
Малыши моргали уцелевшими глазами, перепуганные и скоростью всего произошедшего, и громом петард, и криком Петича. Правда, у одного из них – у того, что был постарше и чиркал спичками, – лицо все-таки сияло от счастья. Наверное, он был счастлив оттого, что добился своей цели. Петич вырвал из его рук коробок и яростно растоптал спички в песке.
– А ну, по домам! – рявкнул он.
Уговаривать малышей не пришлось. Они улепетывали от опасного места со всех ног. Тем временем в доме захлопали открывающиеся окна, послышались женские вскрики. Петич огляделся и заметил, что и священник остановился, постоял в раздумье – наверное, хотел вернуться, – а потом быстро зашагал дальше. И скрылся за углом дома.
Петич с Вилькой оглядывали окна – но что они могли объяснить испуганным мамашам?
– Да ну их! – сердито махнул рукой Петич. – Не смотрят за детьми, а еще орут! Пошли.
И он дернул Вильку за рукав.
Лифт в подъезде художника, конечно же, не работал.
– И какой этаж? – поинтересовался Петич.
– Четырнадцатый! – весело ответила Вилька, как будто радуясь этому.
Где-то этажа с десятого ребятам стало казаться, что к их свистящему дыханию прибавляется еще какой-то странный звук. Прислушавшись, они поняли, что это жалобное мяуканье, иногда срывающееся на
