— И прекрасно… Я пройду в кабинет.
— Ах, барыня, как бы того… на меня…
— Глупая! Чего ты боишься? — презрительно усмехнулась Чепелева. — Пойдем вместе!
И быстро прошла через комнаты в кабинет и стала подозрительно шарить по столу, в надежде найти какое-нибудь письмо или записку, которая бы объяснила ей, куда уехали брат с Башутиным. Она торопливо прочитывала письма, лежавшие на столе, и уже собиралась уходить, как вдруг взгляд ее упал на пол, где лежал маленький клочок бумажки. Она торопливо подняла его, стала читать и вдруг замерла над следующими строками, писанными чьею-то рукой: «Завтра в шесть часов, в Каменноостровской церкви. Никого не будет. Никого не зовите. Она так этого желает. Вечером вы будете счастливейшим из смертных».
Чепелева несколько раз перечитала эти строчки и воскликнула:
— Неужели?.. Он женится… И ты этого не могла узнать! — крикнула она на горничную…
Она спрятала записку в карман, не велела говорить, что была в кабинете, и, несмотря на полноту, почти бегом спустилась с лестницы, добежала до саней и приказала кучеру как можно скорей ехать к Борским.
Борский в это время сидел один в своем кабинете и был не в духе. Пятидесяти тысяч, которые он получил, давно уже не было. Некоторые платежи были на носу, а деньги во что бы то ни стало надо было достать. Он уже хлопотал о подряде, но дело еще не было кончено, обещания седого генерала, как ему и говорили, было недостаточно. И с молодою женой дело не клеилось. Елена была с ним любезна, ровна, но он очень хорошо замечал нелюбовь к нему, несмотря на все ее усилия подавить в себе это чувство… Все это его раздражало, и он мрачно поглядывал на свою счетную книгу и обдумывал, как бы хорошо было, если бы послать Елену к дяде, чтобы она попросила у него денег…
«Ей он не откажет, а меня старик недолюбливает!» — подумал Борский.
«Надо сегодня же сказать ей об этом, как только она вернется от отца. Сегодня же за обедом скажу!» — решил Борский, хотя и чувствовал всю трудность предстоящего объяснения с женой.
«Она такая непонятливая… непрактическая в делах!.. Такая сентиментальная! — поморщился Борский. — Совсем не похожа на мать!»
В эту минуту в прихожей раздался такой сильный звонок, что Борский вздрогнул и обернулся к дверям.
Через секунду в кабинет шумно влетела Чепелева в шубе и меховой боярке. Она была взволнована и тяжело переводила дыхание.
— Что с вами? — проговорил Борский, вставая с кресла.
Не говоря ни слова, она подошла к Борскому, протянула руку с лоскутком бумаги и только тогда прошептала упавшим голосом:
— Basile!.. Несчастие… Он женится… сегодня!..
— Кто он? — оторопел Борский. — Орефьев?..
Он почти вырвал записку, прочел ее и злобно взглянул на Чепелеву, точно она во всем была виновата. С минуту он молча стоял, что-то обдумывая. Наконец он поднял голову, взглянул на часы и вдруг сказал:
— В шесть часов? Теперь без пяти минут пять. Еще час времени.
— Но что же вы сделаете в час?
— Что? Мы остановим эту свадьбу. Вы понимаете? Остановим!
Но хотя Чепелева и не понимала, как можно остановить свадьбу, тем не менее улыбка надежды пробежала по ее лицу.
— Главное, остановить, а там великий пост, и у нас целых семь недель, для того чтобы…
Он не досказал вслух своей мысли, внезапно осенившей его голову в минуту опасности, о том, что при помощи знакомых и друзей, а главное, при помощи денег, Орефьева можно объявить сумасшедшим! («Он и в самом деле сумасшедший!» — уверял себя Борский), и тогда его состояние будет раз навсегда гарантировано от таких искательниц приключений, как Бениславская. Он знал ее хорошо, и если она успеет выйти замуж, то наследства ему не видать. Не такая она женщина, чтобы выпустить из своих рук деньги… И наконец, у нее, наверное, будут дети, и не далее как через девять месяцев.
Такие мысли быстро пробегали в голове у Борского. Он позвал слугу и приказал ему немедленно нанять хорошую тройку.
— Да смотрите, чтобы в пять минут она была здесь… Очень нужно.
Сам он быстро вышел из дому, обещая вернуться через пять минут и приказав Чепелевой дожидаться его; на санях Чепелевой заехал к одному знакомому полицейскому офицеру, просил его сейчас же ехать с ним и уже на дороге объяснил ему, чего он от него хотел. Он рассказал, что сумасшедшего дядю хотят насильно обвенчать с одною искательницей приключений (он не назвал, однако, фамилии этой барыни), и обещал полицейскому офицеру хороший куш, если он поможет в этом деле и скажет священнику от имени своего начальства, что венчать сумасшедшего нельзя…
— Я сию минуту об этом узнал, и теперь некогда ехать к обер-полициймейстеру, но вы не сомневайтесь, я вас не подведу… вы меня знаете… И наконец, вы сделаете хорошее дело, за которое начальство вас поблагодарит… Тут целый заговор самого гнусного свойства.
Офицер знал Борского как богатого, солидного человека и скоро согласился, рассчитывая и отличиться, и, кроме того, получить хороший куш совершенно для него неожиданно.
«А если что не так, то Борский не выдаст!» — утешил себя полицейский офицер.
— Пошел… пошел!.. — подгонял Борский ямщика, снова взглядывая на часы. — Еще только половина седьмого, и верно свадьба не начиналась!.. — уверенно говорил Василий Александрович, которому так хотелось, чтобы свадьба не начиналась…
Церковь уже была недалеко. Сквозь мрак вечера виднелись огоньки, и через несколько минут усталые лошади остановились у подъезда церкви.
Все выскочили из саней, вошли в церковь и остановились в изумлении…
Обряд только что окончился.
Варвара Николаевна под руку с Орефьевым тихо подвигалась навстречу к вошедшим, и тонкая, злая усмешка пробежала по ее губам, когда она узнала Борского и Чепелеву и увидала их вытянутые лица. Несколько смутило ее появление вместе с ними полицейского офицера, но она скоро оправилась и, нагнувшись к мужу, что-то шепнула ему на ухо.
Полицейский совсем испугался, когда в искательнице приключений, о которой ему говорил Борский, узнал известную Бениславскую, которую посещают высокопоставленные сановники. Да и никаких признаков какого-нибудь насилия над стариком не было заметно. Свадьба как свадьба. «Правда, муж как будто несколько стар, но мало ли женится стариков!» — подумал офицер, тихонько пробираясь к выходу.
А молодые тихо подвигались…
Старик Орефьев как-то странно переступал своими прямыми, несгибающимися ногами, поддерживаемый с одной стороны молодой женой, а с другой — Башутиным, и на лице его сияла блаженная, сладострастная улыбка… Но когда Варвара Николаевна шепнула ему на ухо и он взглянул на вошедших, то сперва оторопел и испуганно взглянул на жену, как бы спрашивая, что ему делать, но вслед за тем в его мутных глазах сверкнуло злое выражение и лицо его искривилось недоброю улыбкой.
Чепелева и Борский хотели было скрыться из церкви, но уже было поздно. На них обращено было общее внимание, и старик несколько раз иронически кивнул головой.
— Спасибо, дорогая сестра, что и ты приехала, но опоздала! — проговорил Орефьев. — Ты прости, я не хотел беспокоить тебя, но ведь ты так любишь брата, что сама пожаловала…
Говоря эти слова, Орефьев, видимо взволнованный, засмеялся глухим смехом.
— И вы, Василий Александрович, соблаговолили… Очень рад…
Нечего было делать, надо было подойти и поздравить молодых. Чепелева отлично разыграла свою роль, рассказав, что случайно ехала мимо, и от души пожелала брату счастья.
— Тем более, — прибавила она, — что о вашей жене, брат, я так много слышала хорошего.
Намек был слишком груб, но старик принял его за чистую монету и поцеловался с сестрой.
Тем временем Варвара Николаевна с такою ласковостью отвечала на приветствие Борского, так
