одалживая ему деньги под щадящие проценты. Но теперь, похоже, Винсент влип безвылазно — он сам, на арендованной «сесне», привез в Эль-Сантро этих сомнительных русских покупателей: высокого, голубоглазого очкарика в теннисной рубашке «Оксфорд юниверсити теннис клаб» и потного, с короткой шеей крепыша фунтов на двести сорок, упрятанных в дешевую черную майку «Баффало булле», пятидолларовые холщовые шорты и стоптанные босоножки.
Уже по этой арендованной «сесне» (и еще по какому-то странно-заносчивому выражению лица Винсента) Робин понял, что его босс буквально, как говорится, «desperate», в отчаянии и что ему нужно срочно, немедленно продать хотя бы одну машину! И вот уже два часа сорок минут Робин демонстрировал этим русским чудеса своей техники. Его одетые в титан, сталь и кевлар «джипы», «мерседесы», «кадиллаки» и «порше» проходили целехонькими сквозь шквальный пулеметный огонь и взрывы на вспаханной полосе, проносились по отвесному серпантину горной дороги, залитой горящей нефтью или устланной острыми стальными шипами, и продирались по бездорожью в джунглях. Они таранили и сшибали пальмы, проламывались сквозь заросли лиан и кактусов и переваливали через мусорные завалы. Они погружались в резервуары с водой, болотной тиной и мазутом и выходили из этого дерьма на скорости сорок миль в час. Они выбрасывали из своих багажников скорострельные пулеметы на стальных штативах с полным круговым радиусом обстрела, а также дымовые шашки, самовзрывающиеся баллоны с газом, нефтью и маслом, гарпуны и сети с шипами, а из-под переднего бампера они выстреливали маленькими термоплазменными ракетами для пробивания стен и прочих препятствий и самонаводящимися ракетами тепловой наводки для поражения машин и вертолетов в радиусе мили вокруг и сверху. Короче говоря, все, что в Голливуде десятилетиями выдумывали и делали из папье-маше и фольги для агента 007 и Бэтмена, гениальный Робин Палски здесь, на ранчо «Морнинг дрим», воплотил в настоящую броневую сталь, кевларовые панели из углепластика, пулевязкий каучук и пулеметы с лазерной наводкой.
Через два часа сорок минут он на последней своей новинке — амфибии — экраноплане «Порше-XXI», способном погружаться в воду на тридцать метров и взлетать на двадцать, — устало остановился перед высокой камышовой верандой ранчо, с которой, попивая ледяное пиво «Ханникер», Винсент и два русских следили за демонстрацией. Робин знал, что она удалась и гордился этим — ни одна из его «черепашек» не подвела его, не заглохла под водой и не перевернулась от взрыва под колесами. Правда, неизвестно как поведут себя эти игрушки при сибирских морозах, если русские увезут их туда, но в конце концов сегодня это не важно, а важно спасти Винсента…
— Ну, что скажете? — нервно сказал Винсент своим гостям и вытер вспотевшую шею мятым платком.
Робин давно знал эту манеру шефа внутренне закипать от всего, что ему не по душе, и поражался сегодняшней выдержке Винсента — за два часа сорок минут эти чертовы русские не произнесли ни слова, в то время как любой африканский, южноамериканский и даже арабский клиент уже при демонстрации второй, ну максимум, третьей модели легко вынимал чековую книжку и нетерпеливо спрашивал: «How much?»
Но русские продолжали молчать.
Круглолицый блондин с пухлыми губками школьного вундеркинда прятал за очками свои голубые глазки тихого пакостника, а крепыш с короткой шеей сказал наконец, медленно подбирая английские слова:
— Can I… to drive… that car… myself? (Могу я порулить эту штуку?)
— Что? — Винсент повернулся к нему левым ухом.
— Он хочет порулить эту штуку, — пояснил голубоглазый очкарик с чистым британским произношением, демонстрируя свое оксфордское образование.
Робин тревожно посмотрел на Винсента, но тот и сам понимал что к чему.
— That car — no way! — сказал он. — It cost too much! You couldn't afford it! — И кивнул на остальные машины, стоявшие в ряд перед верандой: — But any of these toys — be my guest! If you have a driver license, of course…
— Что он говорит? — по-русски спросил потный крепыш у своего приятеля.
— Он говорит, что тебе эта игрушка не по карману, а остальные ты можешь поводить. Если у тебя есть автомобильные права, конечно, — негромко ответил очкарик.
Крепыш сунул руку в карман своих грязно-серых шортов, извлек из него карточку платинового «Америкэн экспресс», молча бросил ее на стол в лужицу пива «Ханникер» и одним прыжком перевалил через ограду веранды прямо на кевларовый капот «Порше-XXI».
— Key! (Ключ!) — требовательно сказал он Робину.
Кларк и Гейбл сделали стойку рыча, а Робин вопросительно глянул на босса.
— It cost two hundred grands, — предупредил Винсент очкарика.
— Эта хуйня стоит двести тысяч зеленых, — перевел очкарик приятелю.
Но тот и бровью не повел.
— Key! — повторил он, протягивая руку к Робину.
— О'кей, — вынужденно и не столько звуком, сколько жестом разрешил Винсент.
Робин нехотя отдал русскому ключ от «порше», и тот стремительно, с прытью, неожиданной для его веса, нырнул в кабину машины, разом завел ее и бросил вперед таким рывком, что Робин едва успел отскочить в сторону, а ринувшиеся к машине Кларк и Гейбл только клацнули зубами.
— Hey! Fuckin' idiot! — вскочил Винсент. — Ты еще ее не купил!
Но «порше», ревя двигателем, уже мчался в сторону джунглей — напрямую, в лобовую атаку на стену голых, без коры эвкалиптов, словно раненый носорог на стадо бизонов. Кларк и Гейбл с хищным лаем умчались за ним.
Робин непроизвольно схватился за голову — «Порше-XXI» был его последним детищем, в него было вложено шесть лет работы и выдумки, и весь его корпус был сделан из сверхлегкого и сверхпрочного кевлара.
Винсент застыл на месте с открытым ртом.
Русский на веранде снял свои очки и с интересом следил за «порше», в котором его друг должен был в следующий миг врезаться в десятиметровый в обхвате эвкалипт.
Но в тот момент, когда столкновение стало уже фатально-неизбежным, когда Робин закрыл глаза, а Винсент в ужасе поднял руки к последний жидким волосикам на своей голове, — в этот момент «порше» выпустил из-под днища короткие прямоугольники экранокрыльев, круто, как лягушка, оторвался от земли, в косом наклоне спланировал влево и, сделав на высоте пятнадцати метров крутой, но полный разворот, вернулся к стене эвкалиптов, а затем — явно в последнем напряжении своих трехсот сорока лошадиных сил — взмыл над верхушками деревьев.
Кларк и Гейбл сели на землю, подняв морды и озадаченно уставившись на взлетевшую, как тяжелая утка, машину.
Между тем «порше», перелетев через эвкалипты, тяжело шмякнулся где-то за ними прямо в болото, но не замолк, а, ворча как жук, выгреб из тины и вязи гнилых лиан и покатил, фыркая и пыля, вверх по обрывистому склону испытательного каньона — прямо на полосу перекрестного пулеметного огня и минных взрывов.
— Son-of-a-bitch! (Сукин сын!) — в сердцах выдохнул Винсент и сел наконец в кресло, вздрагивающей рукой стал лить себе пиво из бутылки, проливая половину на стол.
Кларк и Гейбл, потеряв интерес к сбежавшей машине, с индифферентным видом вернулись на веранду.
А Робин подумал, что у этого русского есть, конечно, не только автомобильные, но и пилотские права.
Через двадцать минут — пройдя сквозь всю чехарду обстрелов, взрывов, огневых и водных препятствий — грязный «порше» подкатил к веранде и затих в метре от нее, как изможденный бронтозавр.
— Вы заплатите за это, — сурово сказал Винсент русскому очкарику.
— Конечно, — спокойно отозвался тот и хорошо отполированным ногтем указательного пальца небрежно подвинул Винсенту платиновую карточку «Америкэн экспресс».
— Это класс! — появился из кабины «порше» второй русский, сияя всем своим крупным круглым лицом. — Потрясно! Really! Это класс! — он протянул обе руки Робину и с силой пожал его руку. — Поздравляю! Ты гений! Замечательно! — И, похлопав Робина по плечу, повернулся к Винсенту: — О кей, мы
