не ныла дырявым зубом совесть. Наоборот — даже нечто вроде слабенького азарта шевельнулось в душе.
Какая тебе цена, выяснится, лишь когда придут по твою душу покупатели.
Не раньше.
И даже не пришлось ничего врать ребятам. Оказалось, у меня случился микроинфаркт — во всяком случае, такая запись возникла в моем персональном файле. Причем, даже не из-за игровых потрясений, а сам по себе. Вот и среагировали датчики. Сидишь себе в кресле, похожем на зубоврачебное, мигает разноцветными огоньками симулятор реальности, посылает в нужные зоны коры точно выверенные импульсы — и любуешься ты на подземный водопад. А чуткая аппаратура бдит. Вольнонаемным, конечно, лучше — у них и фильтры, и, если что, их тут же выкидывает из игры в реальность, а там сразу спасительная инъекция. А у нас — наблюдение в пассивном режиме. Логи пишутся — и ладно. Теоретически, эти логи просматривают здешние медики…
В моем случае теория претворилась в практику. Сразу же в медпункт потащили, замучили анализами, а в итоге — отменили перевод на крыши. Пещеры, стало быть, для здоровья полезнее. Что самое забавное — год срока мне вновь не навесили. Подарок судьбы… Особенно если забыть, чем за него заплачено.
А чем заплачено? Да, команда проиграла эту сессию. Неприятно, конечно, но никто ведь не умер с голода — синтетическая еда, «гарантийка», хоть и безвкусна, однако вполне питательна. Дни не пошли в зачет — но будут впереди и другие игры, другие победы. Не всегда же улыбчивый Олег станет просить меня о маленькой услуге. Лишь в исключительных случаях… очень редко. В конце концов, еще не факт, что я соглашусь. Сейчас-то мы квиты, и ничего мне больше от него не нужно. Ни уменьшения срока, ни денег.
Интересно, а догадывается ли Информационный Разум, что внутри его прожорливых Игр ведутся и другие игры? Человеческие, слишком человеческие… Но в них почему-то играть куда противнее, чем кормить господ Алгоритмов своей высококлассной эмонией. Как там у классиков? «Желудочный сок высшего качества»?
— Вот сюда, пожалуйста, пройдите! Вас с нетерпением ждут.
Медсестра Люся была сама прелесть — молода, в меру сексапильна и при том не лишена чувства юмора.
Я едва успевал за ее быстрой походкой, Люся неслась по коридору, как пуля. Очень занятая девушка.
Бок у меня все еще болел, и от интенсивной ходьбы прихватывало селезенку. Две недели назад я, конечно, был совсем никакой, но и сейчас приходилось тяжко. «Множественные ушибы, внутренние кровоизлияния, перелом ключицы», — зачитывала Люся на обходе заведующему отделением. Здесь еще практиковались обходы — пожилой доктор Иван Степанович больше доверял своим глазам, чем диагностической технике.
Как же это было глупо! Вместо того, чтобы лететь к дежурному посту — я ввязался в драку. Вроде и не мальчик уже, и мозги имеются, а вот в одно мгновение весь мой здравый смысл отключился. И, шагнув вперед, я залепил по носу рыжему Толяну.
Едва лишь эта горилла возникла в нашей камере, я понял: глюк системы. В нашу интеллигентную 17 -ю камеру — и вдруг настоящего уголовника? Получившего срок за «причинение особо тяжких повреждений», как он нам с гордостью поведал в первую же минуту? Почему не в тюрьму старого типа? И еще говорят, будто программы под управлением Ин-Ра не знают сбоев! Вот же он, явный сбой и баг — наглый, веселый, с крошечными глазками на плоской физиономии. И это — геймер? Член нашей команды? Наверняка ведь из какой-нибудь глухой дыры, где до сих пор вилами выгребают свиной навоз и в интернет выходят по телефонному соединению. Прибил кого-то, а вместо заслуженного лесоповала угодил к нам, на Полигон № 194.
Толян скучающе осмотрел нас, пришел к какому-то выводу — и без лишних слов выкинул из тумбочки вещи Женьки Сысоева, хилого студента, получившего свои полтора года за раздачу в Сети лицензионной музыки. Женька даже не понял, что произошло, растерянно кинулся собирать свое имущество.
Зато я понял все прекрасно. Точно время изогнулось петлей, и на дворе — прошлое тысячелетие. Зоны, вышки, сторожевые псы. И главное, такие вот уроды, компенсировавшие недостаток мозгов избытком мускулатуры. Когда я писал «Побег из Бутырок», столько всего прочел, на гигабайт потянет. Даже в архивы ездил, древние, бумажные, которые до сих пор не оцифрованы — в «силу слабой общественно-культурной значимости».
И теперь я знал, как все повернется дальше. Если сейчас этого Толяна не поставить на место, он воцарится у нас всерьез и надолго. И жаловаться майору Луценко бесполезно. Чтобы убрать отсюда уголовника, надо пересмотреть решение «Фемиды-2050». Такого допуска нет ни у майора, ни даже у начальника Полигона полковника Груздева. Значит, пойдет электронная писанина и в конце концов упрется в коллектив разработчиков нашей косоглазой Фемиды. А им объясняться с Ин-Ра тоже особой охоты нет. Прощай хлебное место, прощай репутация… Значит — замнут.
Мешкать было некогда, с каждой минутой растерянность в камере нарастала, а с нею и незримая власть Толяна. Да, это оказалось страшно. Уж куда страшнее, чем в игре, когда на тебя отовсюду выскакивают голодные орки, а боеприпасы кончились. Но ничего другого попросту не оставалось.
И тогда я шагнул вперед.
…Все могло окончиться совсем уж плохо — озверевший Толян топтал меня с упоением, а дурной силы в нем накопилось немерено. Очень скоро я уже не мог не то что сопротивляться — но даже и закрывать голову от ударов.
Потом народ опомнился, наваждение схлынуло — и ребята бросились на Толяна всей толпой. Каждого по отдельности он легко бы раскатал в блин, но наши взяли числом. Впрочем, ничего этого я уже не видел: сознание заволокло багровым туманом, и не было в нем ничего, кроме соленой боли.
Дальнейшее мне известно лишь по рассказам. Пока наши крутые герои пытались уронить Толяна, сообразительный Женька сбегал за дежурным по этажу. Парализатор — очень полезное изобретение.
Полковник Груздев, разумеется, спустил дело на тормозах. Толяна посадили в одиночную камеру и определили в одиночную игрушку «Смертельные трюки». Брать его к себе в команду никто не захотел, а бунт на Полигоне начальству тоже был без надобности.
Только вот для меня это закончилось не медпунктом. На вертолете отправили на «большую землю», в нормальную больницу. Полагалось, конечно, к заключенному охранника приставить, но, когда мне стало малость получше, Груздев лично вызвал меня на видеочат.
— Ну, ты же интеллигентный мужик, Ерохин, правда? Глупить ведь не будешь? А у меня недобор по кадрам… Ты, короче, если потом спросят, скажи, что младший сержант Осташев при тебе находился. Лады?
Еще бы не лады. Хоть немного почувствовать себя вольным человеком, забыть о сроке, о команде, о ненасытных Играх… Гулять в больничном саду (весна выдалась сухой и теплой), читать книги — древние, бумажные, из здешней библиотеки. Отбитые почки и сломанная ключица — вполне приемлемая цена.
Конечно же, с нетерпением меня ждала отнюдь не Марина. Что за наивные мечты? Кто бы ее сюда пустил? Свидания с родственниками — только по спецразрешению. И кто ж его даст, в моих-то обстоятельствах? Чтобы просочился слух об ошибке «Фемиды-2050»? Добрый полковник Груздев первым делом взял с меня подписку о неразглашении, еще когда я барахтался между мучительной явью и багровыми снами.
А этих двоих я никогда раньше не встречал. Интеллигентного вида молодые люди, очень ухоженные, даже с неуловимым налетом пижонства. Открытые лица, приветливые улыбки.
— О, Андрей Михайлович! Очень приятно видеть вас в добром здравии. Тут медицина хорошая, прямо чудеса творит.
Второй молодой человек выразительно мигнул Люсе, но та гордо задрала свой маленький носик — мол, видала я вас таких! — и удалилась по своим неотложным делам.
Молодой человек проводил ее восхищенным взглядом, потом зачем-то сместился чуть влево и назад — и вдруг медвежьей хваткой сдавил мои запястья. Щелчок — и на них уже красуются браслеты наручников.
