Симона вдруг замолчала, негромко вскрикнув от боли. Ее охватило невыносимое, почти устрашающее желание. Она забыла обо всем — о войне, о госпитале, о том, что поклялась убивать всех, подобных этому человеку. Весь мир для нее свелся к этим сумасшедшим, пьянящим, безумным движениям, которые, казалось, могли уничтожить их обоих…
Через 48 часов фон Доденбурга срочно выписали из госпиталя и отправили в распоряжение штурмового батальона СС «Вотан».
Глава третья
Этот октябрьский день выдался хмурым и дождливым. Ветер, дувший со стороны Северного моря, принес с собой крупный дождь, непрерывно молотивший по крыше старых бельгийский кавалерийских казарм, в которых теперь разместился батальон «Вотан».
Но гауптшарфюрер Метцгер, по лицу которого струились капли дождя, казалось, даже не замечал, что с неба льет как из ведра. Он стоял перед новым пополнением, только что прибывшим из Германии, широко расставив ноги и положив ладони себе на бедра. Подобную позу он позаимствовал из старой кинохроники, посвященной германской армии образца Первой мировой войны, и затем не раз тренировал ее перед зеркалом. Эта поза очень нравилась Метцгеру, и он не торопился, продлевая себе удовольствие.
Затем он набрал в грудь побольше воздуха и оглушительно заорал, точно новобранцы выстроились не прямо перед ним, а находились за несколько километров от этого места:
— Пополнение, смирно!
Четыре сотни пар сапог шаркнули по брусчатке площади перед казармами. Новобранцы вытянулись во фрунт.
Метцгер внимательно посмотрел на бойцов, проверяя, стояли ли они так, как того требовал устав, — чтобы пальцы были вытянуты вдоль швов брюк, подбородок выпячен вперед, глаза неподвижно смотрели на какую-то невидимую точку на горизонте. Немного расстроенный тем, что ни к кому не получилось придраться, он гаркнул:
— Вольно! Я говорю, стать вольно!
Снова шорох подошв. Кто-то кашлянул. Еще кто-то в дальнем ряду пукнул.
Лицо Метцгера побагровело.
— Если я поймаю того, кто издал этот непристойный звук, — заорал он, — то я вышвырну его из батальона! Ноги его здесь больше не будет! Вам понятно?
— Да, гауптшарфюрер! — слитно ответили четыре сотни глоток.
Метцгер фыркнул и немного расслабился.
— Меня зовут Метцгер. То есть Мясник[9]. Я мясник по имени, мясник по профессии и, наконец, мясник по призванию. Так что хорошенько запомните это, вы, паршивые сосунки. Одно неверное движение — и я отсеку ваши яйца прежде, чем вы поймете, что случилось. — Он угрожающе положил руку на висевший у него на поясе эсэсовский кинжал.
— А теперь давайте с самого начала определимся. Вы прибыли сюда, думая, что уже являетесь опытными пехотинцами. Но, с точки зрения критериев штурмового батальона СС «Вотан», вы все — не более чем сопляки, салаги и щенки, у которых молоко еще на губах на обсохло. Вы не способны по-настоящему отличить свои яйца от штыка. Вы слышите меня — я сказал, что вы неспособны отличить свои яйца от штыка. Итак, чего вы не умеете? Повторите!
— Мы не умеем отличить свои яйца от штыка, — хором оттарабанили новобранцы.
Метцгер хмыкнул. Столь дружно демонстрируемое новобранцами послушание несколько смягчило его.
— Итак, начиная с этого дня, сопляки, вы должны забыть все, чему вас учили раньше. Все это годится для обычной пехоты, но никак не для «Вотана»! И горе вам, если вы хотя бы на минуту забудете об этом! Вы — элита фюрера, который в своей бесконечной мудрости назначил меня сюда для того, чтобы я мог открутить башку каждому, кто допустит хотя бы малейшую промашку. Если вы посмеете совершать ошибки и будете вести себя неправильно, то прежде, чем любой из вас успеет крикнуть «мама!», я схвачу его за шкирку и притащу на гауптвахту — так, что его ноги даже не успеют коснуться земли. Не забывайте об этом ни на миг!
— Так точно! — закричали в ответ новобранцы.
Гауптшарфюрер Метцгер медленно прошел
вдоль передней шеренги. Его маленькие, похожие на свиные, глазки с подозрением вглядывались в лицо каждого из новичков, точно подозревая его в скрытом неповиновении или дерзости. Краем глаза он заметил «Стервятника», который быстро шел по площади по направлению к ним, постукивая по голенищу сапога стеком.
— Штурмовой батальон СС «Вотан», смирно! — прокричал Метцгер во весь голос.
Штурмбаннфюрер Гейер приложил кончик стека к тулье фуражки, приветствуя пополнение, и сразу начал:
— Вы — третье пополнение подряд, которое приходит в этот батальон с 1939 года. До вас здесь успело прослужить немало настоящих парней. Большинство из них пало смертью героев во время великих битв Германии как на западе, так и на востоке. Но наш батальон все-таки сумел выдержать эти грандиозные человеческие потери. Почему? Потому что батальон СС «Вотан» — это больше, чем каждый из нас по отдельности. Вы можете погибнуть в предстоящие месяцы — и, скорее всего, вам действительно суждено будет погибнуть. Но когда о вас уже забудут, о самом батальоне будут помнить еще очень долго. Поэтому вы должны научиться соответствовать такому великому подразделению, как батальон СС «Вотан», и быть достойными умереть за него. Поэтому вы должны неустанно учиться. И учиться очень быстро, потому что времени у нас совсем немного. А впереди нас ждут крайне важные задачи.
Гейер обвел глазами новобранцев и неожиданно крикнул:
— Лечь!
Молодые люди повиновались ему без малейшего колебания. Они легли на холодные булыжники площади и застыли так. Их уже научили безропотно тренироваться в учебных подразделениях СС, расквартированных в Падерборне.
Несколько секунд Гейер молчал. Он хотел, чтобы новобранцы ощутили каменный холод булыжников площади; хотел, чтобы их мундиры пропитала дождевая влага.
— Вы чувствуете? — крикнул он наконец. — Чувствуете, как в ваши кости вползает холод смерти? Вы чувствуете это?!
— Да, — крикнули в ответ новобранцы.
— Тогда насладитесь этим чувством. Ибо теперь, когда вы вступили в «Вотан», это будет единственной формой отдыха, доступной вам.
Он застыл, разглядывая их неподвижные тела, на которые непрерывно падал холодный дождь. Их ягодицы, туго обтянутые мокрой тканью брюк, обрисовывались перед его глазами столь соблазнительно… Гейер облизал губы, невольно вспомнив о других местах и о других молодых мужчинах — с гладко выбритыми телами и выщипанными бровями, — которых он когда-то встречал в сумерках позади берлинской железнодорожной станции Лертер…
Поспешив отогнать от себя это видение, Гейер потряс головой и прорычал:
— Мое сердце обливается кровью, когда я вижу, как вам, моим солдатам, причиняют боль. Но это необходимо делать. Ваш святой долг передо мной, перед батальоном и перед фюрером — научиться переносить боль и подготовиться к выполнению великих задач, которые предстоят «Вотану»! Встать, бойцы!
Новобранцы «Вотана» поднялись на ноги. Их было четыреста — четыре сотни здоровых молодых людей, слепо преданных идеям национал-социализма и фюреру. Они являлись лучшим, что могла дать национал-социалистическая Германия. И они уже были обречены на смерть.
Стервятник повернулся к Метцгеру.
— Гауптшарфюрер! — рявкнул он. — Уведите их. Боевая подготовка должна начаться
