Оружием им служили дубины, а вместо одежды они раскрасили свои обнаженные тела наполовину в белый и наполовину в ярко-красный цвет.
Возглавлял это пестрое войско, согласно своему высокому рангу, пышности и качеству снаряжения, отряд из десяти тысяч персов, называемых «бессмертными». Их назвали так потому, что число их никогда не менялось: как только умирал один из воинов, его место тотчас занимал другой, жизнь которого считалась продолжением жизни умершего. Таким образом, подобно вымыслу о том, что король Англии «никогда не умирает», десять тысяч персов назывались бессмертным отрядом. Это были тщательно отобранные воины, пользовавшиеся очень важными привилегиями и почестями. Отряд был конным, их одежда и доспехи были богато украшены золотом. В военных походах «бессмертных» сопровождали жены и дети, следовавшие за войском в повозках. Кроме того, для перевозки имущества и провианта в распоряжении отряда находился караван верблюдов.
Пока бесчисленные сухопутные войска разбивались на отряды и маршировали по долине, морским командирам приказали подвести суда ближе и поставить их на якорь в длинный ряд носами к берегу. Между береговой линией и кораблями осталась полоса воды, по которой должен был проплыть корабль Ксеркса во время смотра.
Когда все было готово, Ксеркс взошел на свою боевую колесницу и медленно покатил по равнине, внимательно, с огромным интересом осматривая длинные шеренги воинов во всем их многообразии. Ему пришлось проехать много миль, чтобы увидеть всех. Когда смотр сухопутных сил завершился, царь подкатил к берегу, поднялся на борт царской галеры и уселся на палубе под позолоченным навесом. Гребцы взялись за весла, и галера поплыла вдоль ряда кораблей. Корабли, как и воины, пришли из многих стран и были очень разнообразны. Только сухопутная армия набиралась в царствах и областях, расположенных в глубине Азии, а корабли и моряков предоставили приморские народы, жившие на побережьях Черного, Эгейского и Средиземного морей. Египтяне снарядили двести кораблей, финикийцы – триста, киприоты – пятьдесят, киликийцы и ионийцы – по сотне; множество других народов и племен тоже внесли свою лепту.
Разумеется, экипажи кораблей были укомплектованы жителями стран, их построивших, а одним из отрядов командовала лично царица. Имя этой дамы-адмирала – Артемисия. Она была царицей Карии, маленькой страны в юго-западной части Малой Азии со столицей Галикарнас. Хотя историки называют Артемисию царицей, в реальности она была регентшей, поскольку правила от имени своего сына, совсем еще ребенка. Кария должна была снарядить пять кораблей. Артемисия, женщина честолюбивая, обожавшая приключения и отличавшаяся мужским складом ума, решила принять участие в экспедиции. Под ее командованием оказались не только ее собственные корабли, но и корабли с нескольких соседних островов, значительная часть флота. Во время плавания Артемисия прекрасно справлялась со своими обязанностями, а впоследствии стала одним из самых умелых командиров. Она не только хорошо командовала кораблями, но и принимала активное участие в военных советах, где ее выслушивали с большим вниманием, а ее мнение влияло на принятие решений. В сражении при Саламине она сыграла выдающуюся роль, о чем мы поговорим позже.
Общее число первоклассных галер Ксеркса превышало двенадцать сотен – более чем достаточно, чтобы оправдать дурные предчувствия Артабана, утверждавшего, что в случае неожиданного шторма ни одна гавань не сможет укрыть флот. Сейчас, выстроенные в ряд у побережья, корабли растянулись на много миль.
Ксеркс медленно плыл вдоль кораблей. Стоявшие рядом придворные и полководцы с любопытством разглядывали корабли, отмечали различие национальных костюмов и снаряжения. Среди свиты царя находился грек по имени Демарат, изгнанник, бежавший в Персию и радушно принятый Дарием за несколько лет до описываемых событий. Оставшись при персидском дворе, он решил присоединиться к затеянному Ксерксом вторжению в Грецию.
Политическая ситуация, сложившаяся на родине Демарата и заставившая его бежать из Греции, очень необычна. Мы расскажем его историю.
Мать Демарата родилась в высокопоставленной и очень влиятельной в Спарте семье, но в детстве была удивительно некрасива, даже уродлива. По соседству с домом ее родителей находился храм, посвященный Елене, при жизни считавшейся самой прекрасной женщиной в мире. Няня девочки посоветовала носить дитя каждый день в этот храм и молить об избавлении от уродства. Мать согласилась, только велела няне по дороге в храм и обратно никому не показывать лицо ее несчастного ребенка. Няня день за днем носила дитя в храм и, держа девочку на руках перед святыней, молила небеса о милосердии к беспомощной крошке и послании ей дара красоты.
Видимо, эти мольбы были услышаны. Однажды, когда няня после молитвы возвращалась домой, ей встретилась незнакомая женщина, спросившая, что у нее в руках. Няня ответила, что это дитя. Женщина захотела увидеть его. Ссылаясь на запрет, няня отказалась показать личико ребенка. Однако женщина продолжала настаивать, няня согласилась и подняла покров. Незнакомка погладила лицо ребенка и сказала, что теперь девочка станет самой прекрасной женщиной Спарты.
Слова незнакомки оказались пророческими. Черты лица девочки быстро менялись, и она вскоре стала такой прелестной, как прежде была безобразной. Когда пришло время, на ней женился спартанский вельможа по имени Агет, близкий друг царя.
Царя Спарты звали Аристон. Он уже дважды был женат, его вторая жена была жива, но у него не было детей. Когда Аристон познакомился с прекрасной женой Агета, то пожелал ее для себя и начал обдумывать план достижения желанной цели. Наконец он придумал способ: предложил Агету обменяться подарками и взять любой предмет на выбор из принадлежащих царю при условии, что и Агет подарит царю все, что тот пожелает. Агет не раздумывая согласился на это предложение. Поскольку Аристон уже был женат, Агету и в голову не пришло, что предметом, который выберет царь, будет его собственная жена. Стороны скрепили это глупое соглашение торжественной клятвой, а затем сообщили друг другу, что выбрали. Агет получил что-то из драгоценностей, дорогих одеяний или позолоченного оружия, но навсегда потерял прекрасную жену. Аристон отрекся от второй жены и привел во дворец третью – хитростью добытый бесценный трофей.
Через семь или восемь месяцев родился Демарат. Один из рабов сообщил об этом Аристону, когда тот заседал в общественном трибунале. Весть удивила Аристона, и он воскликнул, что это не может быть его ребенок. Впоследствии он отрекся от своих слов и признал Демарата своим сыном. Ребенок вырос и после смерти отца унаследовал власть. Однако судьи, слышавшие, как отреагировал Аристон на известие о рождении сына, вспомнили об этом. Когда Демарат стал царем, другой наследник заявил права на престол и со временем создал сильную оппозицию. Начались раздоры; враги восторжествовали, и права Демарата были аннулированы; он бежал из страны, спасая свою жизнь. В Сузах он появился в конце правления Дария, и по его совету царь решил вопрос о преемнике в пользу Ксеркса, о чем мы рассказали в конце первой главы. Ксеркс чувствовал себя обязанным Демарату и, став царем, оставил грека при дворе и щедро вознаградил.
Демарат решил сопровождать Ксеркса в греческую экспедицию. Когда персидские военачальники с гордостью смотрели на масштабные приготовления к завоеванию враждебного государства, Демарат, находясь в центре событий, смотрел вокруг с не меньшим интересом, но с противоположными чувствами. Страна, на которую должна была обрушиться эта страшная разрушительная сила, была его родиной.
После смотра Ксеркс послал за Демаратом. Когда грек явился в крепость, царь обратился к нему так:
– Демарат, ты грек и хорошо знаешь своих соплеменников. Сегодня ты увидел мой флот и мою армию, выскажи мне свое мнение. Думаешь ли ты, что греки станут защищаться против такой силы или сразу подчинятся без сопротивления?
Поначалу Демарат пришел в замешательство. Он не знал, как ответить на поставленный вопрос, затем он спросил царя, хочет ли тот услышать прямой и честный ответ или вежливый и угодливый.
Ксеркс хотел услышать правду.
– Если таково твое желание, я скажу чистую правду. Греция – дитя бедности. Ее жители обучились мудрости и дисциплине в суровых жизненных условиях, а потому их твердость и смелость
