В то же время к концу I тысячелетия н. э. славяне построили немало городов. Не зря же викинги звали Русь Гардарикой, то есть страной городов. Некоторые из этих городов, как Киев и Новгород, были крупными торговыми центрами, и население там было смешанным. А раз так, то и религий в них существовало немало.
Следующим шагом к крещению Руси стало посольство княгини Ольги в Константинополь, где она намеревалась просить руки византийской принцессы для своего сына Святослава, но из этого ничего не вышло. Из политических соображений, намереваясь поднять престиж своей страны, княгиня приняла в Константинополе крещение, но, вернувшись домой, крестить своих подданных не стала – не были они еще готовы к этому…
Наверняка в Киеве были мечеть и синагога, не говоря уже о христианских храмах. Были там алтари Перуна и иных славянских богов. Ольга так и осталась христианкой для внешнего мира, но настаивать на том, чтобы подданные последовали за ней, она не посмела. Может, еще и потому, что ее сын Святослав, не выносивший надменных византийцев, христианство связывал именно с господством Константинополя. А сам, хоть и без особого успеха, много лет воевал с византийцами и погиб, так и не примирившись.
А Владимир, низкого происхождения дружинник, воюя с законными наследниками престола, решил сделать христианство своим союзником. Точнее, сначала он хотел было модернизировать, то есть обновить, язычество славян, навести порядок среди драчливых и темных богов. Но когда понял, что такая религия ему не поддержка, а лишь помеха, собрал в Киеве «специалистов» ведущих религий того времени и попросил их изложить свои аргументы. Выслушал иудаистов из Хазарии, мусульман, римлян и византийцев и выбрал византийский вариант. Впоследствии после полного раскола христианства эта вера будет названа православной.
Удивительно, если бы он сделал иначе: все резоны – и политические, и житейские – были на стороне православия. Но вежливость была соблюдена.
Дальше все пошло не так гладко.
И если в Киеве христианство уже широко распространилось и, может, даже было сильнее язычества, то чем дальше от киевских башен, тем меньше сторонников оставалось у византийской религии.
А в городах – соперниках Киева оппозиция была еще решительней.
Тайна, о которой пойдет речь, связана с Новгородом.
Новгород находился дальше от Византии, чем Киев, и тяготел к Балтике, к Северной Европе. Как в большом торговом городе там жили представители разных религий, и конечно же православие тоже пустило здесь свои корни. Но почитание собственной религии в Новгороде было не только более распространено, но и стало знаменем сопротивления Киеву.
Известно, что крещение Новгорода было поручено княжескому дядьке, известному по былинам богатырю, а на самом деле влиятельному воеводе Добрыне Никитичу.
И Добрыня отправился в Новгород в сопровождении не столько священников, как во главе внушительного войска.
Летописи, как правило, сообщают о том, что новгородцы предпочли кончить дело миром, хорошо приняли Добрыню и миссионеров и тут же кинули в Волхов деревянного идола Перуна.
Но в летописях есть странная деталь.
Там говорится, что, когда поверженный идол проплывал под мостом через Волхов, он закинул на мост, где толпились любопытные новгородцы, две деревянные палицы и предсказал, что новгородцы отныне всегда будут драться палицами на этом мосту.
Затем он поплыл дальше и скрылся среди волн озера Ильмень.
Как видите, Перун реален, его предсказания принимаются всерьез, и в то же время новгородцы совершенно не расстраиваются от того, что киевляне утопили их бога. А потом хранят в церкви его заколдованные палицы и покорно дерутся на мосту через Волхов. Более того, известно, что палицы Перуна хранились в Новгороде до середины XVII века, почти семьсот лет! Лишь в 1652 году патриарх Никон приказал их сжечь как бесовские выдумки.
Но сегодня мы знаем, что русские летописи часто горели, изменялись и редактировались в зависимости от того, по чьему приказу их переписывали. Да и переписывали их благочестивые монахи. Зачем им описывать трудности и неприятности, если Господь велел всем креститься и все крестились? Так что если какая-то из местных Новгородских летописей и сообщала что-то неугодное патриарху, вряд ли она сохранилась.
И все же оказалось, что одна такая рукопись была цела еще в XVIII веке, когда замечательный русский историк Татищев писал свою историю России – первый научный исторический труд в нашей стране. Для этого Татищев приказывал свозить к нему из дальних монастырей забытые летописи. И вот из одного украинского монастыря Татищеву попала Иоакимовская летопись, из которой он сделал выписки, а потом отослал ее обратно настоятелю. А монастырь сгорел или еще что случилось. В общем, летопись сгинула. И остались у нас лишь выписки из нее, сделанные Татищевым.
На эти выписки обратил внимание академик В. Янин, руководящий раскопками в Новгороде. Он давно уже сомневался в мирной картине, нарисованной почти всеми летописями. Они противоречили тому, что доказывали раскопки.
В Иоакимовской летописи приведены слова одного из киевских миссионеров, вернее всего, монаха, из тех, что сопровождали войско Добрыни. Этот монах сообщает, что, узнав о подходе к городу Добрыни, новгородцы собрались на вече и постановили: своих богов в обиду не давать!
Они разобрали мост и не пустили Добрыню в город.
Но некоторое число монахов в город все же проникло. Они стали ходить по дворам и «учить людей христианской вере». Им помогали новгородские христиане, которых уже было немало и которые жили вокруг церкви Преображения.
Пока шли переговоры и хождения, пятьсот дружинников Добрыни ночью тайно переправились на лодках через реку и напали на штаб сопротивления, захватив в плен главных новгородцев. Но новгородцы вовремя спохватились, окружили киевлян, и разгорелся отчаянный бой. Видно, в нем на стороне единоверцев выступали прихожане церкви Преображения, потому что, как пишет летописец, дома новгородских христиан были сожжены за предательство, а церковь Преображения разобрана по бревнышку.
Бой догорал. Начался рассвет…
Опытный Добрыня понимал, что если он не придет на выручку остаткам своего десанта, придется отступать от Новгорода.
И тогда он послал через реку команду поджигателей.
Они подожгли дома вдоль реки, в то время как хозяева этих домов сражались в центре города.
Когда деревянные дома в тесном городе занялись, многие новгородцы, покинув поле боя и посты у реки, бросились спасать добро и отстаивать свои дома, которым тоже угрожало пламя.
Именно в тот момент Добрыня обрушился на город. После отчаянного боя на улицах Новгород пал.
Добрыня привел новгородцев к покорности, разрушил капища, свалил статуи истуканов, а новгородцев погнал к реке креститься.
Эта версия Иоакимовской летописи настолько противоречила принятой истории крещения, что ее мало кто рассматривал всерьез. Летопись считали подделкой. Правда, непонятно кому понадобившейся.
Проверить эту версию было невозможно. Тайне так и суждено было остаться неразгаданной.
Но Янин подумал иначе.
Перед ним лежал город, в котором он вел широкие раскопки. Иоакимовская летопись давала некоторые отправные пункты.
Сначала следовало узнать, была ли в Новгороде древняя церковь Преображения.
Архивы сообщали: в Новгороде было две церкви Преображения. Одна была построена только в 1264 году в Кремле. А о второй известно лишь то, что в XV веке она была каменной. Раз так, вернее всего, раньше на ее месте стояла церковь деревянная. В этой церкви был придел, посвященный святому Василию, а это уже говорило о многом. Каждый историк России знает, что в святцах князь Владимир фигурирует под именем Василий. Владимир – это его славянское, языческое имя. А имя Василий он получил при крещении, то есть это его православное имя. Придел в честь святого Василия скорее всего говорит о том, что он
