Хаусе, — тихо произнес он, взяв кольцо и надев его на средний палец ее левой руки.
— Боже мой! Что теперь будет с мистером Эндрюсом и его дочерью! — прошептала Луиза, любуясь кольцом.
— Меня больше беспокоит, что скажет Эдна Тонбридж! — засмеялся Стефен, но Луиза видела, что он серьезен, как никогда.
— Она меня предупреждала, что вы за человек, — сказала, притворившись серьезной, Луиза.
— О, любовь моя! Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить, прежде чем я решился сделать тебе предложение!
— Как я тебя понимаю! — улыбаясь, сказала Луиза, ероша его густые темные волосы. — Я тебе верю. А теперь, если вы согласны, мистер Эллингтон, — перешла она на официальный тон, — мы должны вернуться в гостиную. Представляю, какие у всех будут лица!
Луиза и Стефен решили, что будет лучше, если в свете он будет по-прежнему именоваться Джеффри, а Редверс — это фамилия, под которой он выступает при совершении деловых сделок.
Поскольку Чарлз предупредил Тонбриджей и их гостей о том, что их ждет объявление о помолвке, то, когда Луиза и Джеффри вышли из зимнего сада, все уже пережили эту потрясающую новость и теперь старались изобразить на лицах радость за двух влюбленных. Их любимый Джеффри был не женат и принадлежал всем. Теперь его окрутила эта вдова из Индии. Это было слишком замечательно или — для фермера Эндрюса и его дочери — чересчур ужасно, чтобы быть правдой.
— Я с ними быстро управлюсь, — прошептал Джеффри Луизе.
Сидни Тонбридж приказал подать шампанское, припасенное для исключительных случаев. Хозяин дома провозгласил тост за счастье молодых, и все гости подняли бокалы, поздравляя Луизу и Джеффри.
Когда Джеффри объявлял о помолвке, он, опьяненный счастьем, выпалил весьма необдуманную фразу, которая произвела на собравшихся плохое впечатление. Он сказал, что свадьбу надо сыграть как можно скорее. Тотчас гости зашептались и понимающе посмотрели друг на друга.
— Джеффри! — в ужасе прошептала Луиза.
— О… нет, простите… — замялся жених, но тут же нашелся: — Я не хотел бы, чтобы вы неправильно меня поняли! Дело в том, что я очень долго был одинок, и поскольку Луиза всегда говорила мне, что я такой худой, потому что меня плохо кормят, я решил жениться как можно быстрей, чтобы исправить это досадное недоразумение!
Ответом присутствующих был взрыв гомерического хохота. Эта шутка была в духе прежнего Джеффри, которого они хорошо знали и любили.
— Не придавай этому значения, — шепнул он смущенной Луизе. — Давай поскорее сбежим отсюда, подальше от всех этих церемоний.
Первая свадьба, Стефена и Агнес, готовилась как ответственное сражение. На ее организацию ушло несколько месяцев, приглашенных было несколько сотен, и все, разумеется, были баснословно богаты и принадлежали к сливкам общества, со многими из которых Стефен не был знаком и после свадьбы больше никогда уже не встречался.
Он заявил, что его вторая свадьба должна быть абсолютно другой.
На их свадьбе из прежних друзей был только Чарлз. Они обвенчались в деревенской церкви неподалеку от Холли-Хауса. Потом был устроен пикник, на который были приглашены вся прислуга и жители соседней деревни.
— Знаешь, мне наша свадьба очень понравилась, — удивленно проговорил Стефен, садясь в авто, чтобы успеть на скорый поезд, в котором они отбывали в свадебное путешествие.
Они остановились в самом центре Парижа в красивом дорогом отеле. Убранство их номера поражало своим великолепием — позолота, шелк и атлас.
Пока Стефен благодарил портье и давал ему чаевые, Луиза подошла к окну с видом на Елисейские поля.
— Главное сейчас — это наш медовый месяц и все, что с ним связано, — сказал, подходя к Луизе, Стефен и обнял жену за талию. — Луиза, клянусь, я буду оберегать твой покой и счастье всю оставшуюся жизнь, — прошептал он.
— Я в этом не сомневаюсь, — так же тихо ответила она.
Она обернулась и приложила палец к его губам. Он крепко обнял ее, и они стали целоваться, не смущаясь, что стояли близко от окна и их могли увидеть с улицы.
— Все будет хорошо.
Луиза проснулась от какого-то непривычного шума. Странно, подумала она, еще не совсем проснувшись: в Роузберри ночью всегда стояла мертвая тишина. И тут она вспомнила. Конечно! Она же не дома! Звук исходил от карманных часов Стефена, которые лежали на прикроватной тумбочке и тихо тикали.
Луиза прислушалась. В отеле было тихо, значит, сейчас полночь, а может, час или два ночи, подумала она. Они поужинали в восемь, потом ненадолго зашли к себе в номер после прогулки под луной по набережной Сены. А потом… Что было потом, она не помнила. Вероятно, это из-за шампанского, решила Луиза, вдруг почувствовав сильную жажду.
Она потянулась за стаканом и графином, стоявшими на ее тумбочке, но оказалось, что сделать это было не так-то просто: на ее плече лежала рука Стефена, и одно неловкое движение могло его разбудить.
Она откинула одеяло и уже хотела было выскользнуть из постели, как Стефен проснулся.
— Луиза! — позвал ее он с тревогой в голосе и сел.
— Я только хотела налить себе воды, — успокоила она мужа. Он облегченно вздохнул и снова лег. — Я люблю тебя, — прошептала Луиза, когда он потянулся, чтобы поцеловать ее.
— Неужели? — с улыбкой спросил он.
— С каждым мгновением все больше и больше, — сказала Луиза, протягивая руку и гладя его по щеке, заметив, как рукав ее белой шелковой сорочки оттенил благородную бледность его лица. — Если ты не возражаешь, я попрошу Мэгги и Сэма перенести мои вещи в комнату, смежную с твоей, сразу же, как мы вернемся в Холли-Хаус. Хотя это комната Агнес, я думаю… — тут Луиза перешла на шепот, — я все-таки сделаю это.
— Боже мой! Ты не нашла ничего лучше, как снова переживать все перипетии прошлого? — воскликнул Стефен, и Луиза догадалась по его голосу, как он смущен и расстроен.
— Ничуть не бывало! — ответила Луиза и скользнула обратно в постель в его объятия. — Просто я тебя очень люблю, Стефен.
— А я тебя обожаю, — прошептал он, уткнувшись лицом в душистый шелк ее волос.
