новые теоретические подходы могли бы открыть путь к этому. Линна тоже интересовалась этим разделом, уже достигнув достаточного уровня знания.
Сеть началась. Пять десятков тайри интенсивно обменивались мыслями, шел мозговой штурм, временами казалось - они в тупике, и нельзя обойти известные законы движения. Они мыслили почти исключительно уравнениями, символы и графики вспыхивали в мозгу Линны; она отвечала тем же, внезапно одной из тайри, Санаре Виэрел Вей, удалось обратить внимание на переменную в длинной цепочке; после этого участники локальной сети слили все свои потоки воедино, теперь их разумы были гораздо ближе, чем при обычной разреженной связи; они почти стали единым целым. Линна лишь ощутила телесным потоком, как Риид - не участвовавший в локалке - поднял ее на руки, снял с неудобного кресла и уложил на мягкий пол, как сам лег рядом, с удовольствием согревая ее тело своим. Но она была не здесь, локальная сеть преобразилась в единый суперкомпьютер, токи радости пробегали по нему, едва удавалось нащупать решение...
Когда Линна отключилась от локалки, прошло несколько галактических часов; Риид давно ушел, заботливо накрыв ее согревающим полем-одеялом; Линна чувствовала опустошение и неистовую радость, потому что сегодня им удалось приблизиться к решению ускорения в подпространстве еще на шажок. На ощутимый шажок. Линна не знала, какова ее роль в этом решении, и не думала об этом; главное - то, что скоро, может быть, корабли тайри заскользят в подпространстве еще быстрее.
Линна села на полу и телепортировала вниз, в стереометрический отсек, спроектированный группой безумных архитекторов-тайри. Если в обычных помещениях корабля была смоделирована природная среда, здесь создали сумасшедший искусственный мир. Не было низа и верха; цвета переходили один в другой без всякой закономерности, не было формы помещения - массы различных форм чередовались с пустотами; причудливая комбинация зон невесомости и притяжения окончательно запутывала. В виртуальном пространстве такой мир создать несложно, но в реальном? Линне нравилось здесь бывать. Здесь перестраивается мышление - как ни крути, зависящее от восприятия; начинаешь думать формулами, видеть мир с неожиданной стороны. Мало того, что помещение огромно, его формы еще и меняются постоянно; были тайри, проводившие в стереометрическом отсеке почти все время. Линна отправлялась сюда, когда обыденный мир, необозримый и прекрасный, становился тесным и слишком банальным.
Она плавно опустилась на шершавую поверхность розового куба, прошла несколько шагов, взмыла вверх, но то, что показалось ей верхом - оказалось боковой стороной, а низ, оказывается, был расположен теперь перпендикулярно, из гладкой зеркальной поверхности торчали две нелепые колонны. Линна приземлилась на зеркало и долго удивлялась миллионам своих отражений вокруг. Потом ей понравилась сверкающая радужная спираль впереди. Линна вскочила на эту спираль, уцепившись рукой за виток. Спираль медленно вращалась, напоминая гигантский винт, и уходила куда-то вниз. Вдали Линна увидела двух парящих тайри, Неиду Солнышко и Кару Стрелу; им было хорошо, они медленно кружились в воздухе, держась за руки, решая вдвоем какую-то задачу; Линна на миг присоединилась к ним, получила в ответ ласковое приветствие, но углубляться в их общение не стала. Ей вдруг захотелось снова побыть ближе к своей любимой подруге, оставшейся на Земле.
Линна позвала, и оказалась мысленно рядом с Алейн. Та в одном из своих потоков лучилась радостью от встречи с Линной. Алейн работала,сидя за столом, и портрет Дьена, очень похожий, висел на стене; ее друг, Мартин, спал, над Европой повисла глубокая беззвездная ночь. Линна тут же поделилась с Алейн радостью от удачного мозгового штурма, они вместе поразмышляли о возможных перспективах новых открытий для физики подпространства, для двигателей.
Алейн показала Линне последние важнейшие события Земли. Самолеты НАТО бомбили очередную страну. Люди бежали из разрушенных домов, матери разыскивали в развалинах мертвых детей. В Африке перед воротами лагеря гуманитарной помощи скопились несколько тысяч людей на разных стадиях голодной смерти; у ворот шла сортировка. За колючую проволоку пускали только тех, у кого были шансы выжить; дети с огромными головами и скрюченными тельцами умирали прямо на потрескавшейся от жара сухой почве. В Маниле по гигантской мусорной свалке неутомимо, как муравьи, ползали множество детей, подростков, стариков - они отыскивали хоть на что-то годящиеся куски металла, чтобы сдать их в утиль и не умереть и на следующий день; в Бангладеш в огромном, раскаленном от жара цеху сотни девочек от десяти до четырнадцати лет не разгибаясь, с утра до вечера сидели за швейными машинками; их мысли текли прямо и ровно, как швы на дешевых блузках; они давно перестали сознавать страдание, да и себя самих, их рабочий день длился от темна до темна. Все это были лишь массовые, особенно кричащие явления; люди страдали повсюду; одинокое, безнадежное страдание было нормой и закономерностью. Алейн, ощутив реакцию Линны, поспешно отвлеклась от этих картин.
'На Земле все так же', констатировала Линна.
'Так быстро все не изменится'.
'Но ты думаешь, что-нибудь может измениться?'
'Здесь не инферно. Люди изменятся постепенно'.
'Иногда мне кажется, что ты сумасшедшая, с таким оптимизмом'.
'Но ведь Союз Тайри существует. И есть Тайрон. Подумай, как медленно шла
