встречи с Тори. Она сумела разбудить в нем душу, которая до этого спала летаргическим сном, и открыть для него весь мир. Богатый мир настоящих чувств.
«Пожалуйста, господи, не дай ей умереть!» – прошептал он про себя.
Они молча сидели несколько минут.
– Может быть, мне еще раз попробовать позвонить Лу? – спросил Броуди.
– Оставь это Алексу, он найдет его.
Алекс не поехал с ними в больницу с Тори – он повез Пини на другой машине «Скорой помощи» в ветеринарную лечебницу в Калистоге. Броуди не смог дозвониться по телефону до Лу, и Алекс вызвался съездить за ним в «Серебряную луну».
– Я ненавижу сидеть и ждать, ничего не делая! – бросил Броуди. – Мне надо что-то делать, чтобы…
Вдруг он увидел, что к ним по сверкающему чистотой коридору больницы направляется Алекс в сопровождении Лу и Кэтрин Вилсон. Броуди не было необходимости спрашивать, где Алекс нашел отца Тори: он уже догадался, что Лу и привлекательная пожилая леди – больше чем друзья.
– Как она? – сразу спросил Лу дрожащим от волнения голосом, в котором чувствовались еле сдерживаемые слезы.
Броуди покачал головой, и Лу обессиленно опустился на диван. Кэтрин села рядом с ним. Алекс устроился на соседнем стуле.
– Простите меня, – начал Броуди, обращаясь к отцу Тори. – Я должен был с самого начала…
– Выброси из головы, – сказал Лу. – Здесь нет ничьей вины, кроме семейки Бардзини.
– Их будут судить за покушение на убийство, – сказал Эллиот.
– Есть шанс доказать их причастность к смерти Джана? – спросил Лу.
– Ни малейшего.
– Нет.
– Никаких шансов, – в один голос сказали братья.
Броуди боялся, что их горячее отрицание вины Бардзини в смерти Джана может вызвать у Лу подозрения. Что ж, если это станет слишком серьезным, придется все объяснить ему, хотя все трое братьев единодушно пришли к мнению, что Альдо не сделал ничего плохого и не стоит марать его добрую память.
Из операционной вышел хирург. Его руки и халат были в крови. Броуди стиснул зубы и побелел, хотя раньше вид крови никогда не пугал его: он повидал ее слишком много.
Но это была кровь Тори!
– Как она?! – спросил Лу, и голос его сорвался.
– Мы извлекли пулю, но у нее было сильное внутреннее кровотечение. Мы не знаем, как надолго удалось остановить его. Оно может открыться вновь в любую минуту.
– Я могу увидеть ее? – спросил Броуди.
– Она все еще без сознания. Может быть, позже, утром.
Лу вскочил:
– Она – моя дочь. Я должен быть рядом с ней.
– Ну хорошо. Но если в ее состоянии произойдут какие-либо неожиданные изменения, вы должны будете немедленно покинуть палату, чтобы мы смогли заняться ею.
– Конечно, – сказал Лу и взял за руку Броуди: – Он должен пойти со мной.
Тори пыталась бежать сквозь снежную пургу и метель. Каждый шаг ей давался с неимоверным трудом, снежная буря мешала сориентироваться, чтобы найти нужную дорогу. Ей было холодно – так холодно, что казалось, будто чья-то ледяная рука сжимает ее сердце. Почему она ничего не видит, кроме слепящего белого света?
– Пустыня белого безмолвия, – сказала Тори сама себе.
Внезапно она с ужасом поняла, что у нее закрыты глаза. Почему она пробивается сквозь пургу и метель с закрытыми глазами? Тори попыталась поднять веки, но они оказались очень тяжелыми, слишком тяжелыми…
– Ты слышишь меня, Тори?
Это отец зовет ее, но его голос еле слышен. Он, должно быть, где-то далеко. Тори попыталась позвать его, сказать, что она потерялась и ей нужна помощь, но язык отказывался повиноваться.
Она продолжала продираться сквозь колючий снег, так и не сумев поднять отяжелевшие веки. Каждую минуту она могла умереть от холода; еще несколько мгновений неравной борьбы – и она покинет эту землю.
– Мне кажется, ей холодно.
Неужели она слышит голос Броуди? Где он? Почему не придет к ней на помощь и не выведет из этой страшной снежной круговерти?
Снег вокруг нее вдруг стал теплым. Блаженство, истома, покой… Тори казалось, что она очутилась на облачной кровати, которая медленно вылетела из призрачной пелены на свет. Тори стала слышать звуки – все ближе и ближе. Наконец ей удалось открыть один глаз, и она увидела, что сумела вырваться из снежной бури. Но вокруг нее творилось что-то очень странное.
– Тори, – произнес женский голос. Незнакомое лицо буквально вплотную смотрело на нее. – Вы слышите меня?
Она медленно наклонила голову, ощутив что-то неприятное в горле. Внезапно жуткая паника охватила ее. Она хотела приподняться, но не смогла. Где она? Что происходит?
– Все в порядке. Вы в больнице.
В больнице?
Тори снова закрыла глаза и попыталась осознать услышанное. В ее сознании вдруг всплыло все происшедшее в пещерах. События прокручивались в ее мозгу, как на старой киноленте, – то замедляясь, то ускоряясь. В нее стреляли… Выжил ли Броуди? Что случилось с Эллиотом? А Пини, дорогой милый Пини?..
Тори хотела спросить, но какая-то трубка в ее горле мешала говорить. Она широко открыла глаза и заморгала часто-часто, как только смогла. Медсестра улыбнулась ей, но не поняла, что она хотела этим сказать.
– Теперь все будет хорошо, кризис миновал. Вы довольно долго спали, почти двое суток. Я отправила ваших отца и друга в бар – выпить по чашке кофе.
Друга? Какого друга? Где Броуди?.. Он спас ей жизнь; пришел, когда она больше всего в нем нуждалась. Что с ним случилось?
Медсестра поправила ей одеяло и нажала какую-то кнопку на аппарате позади ее постели.
– Я слышу их шаги. Не позволяйте им волновать вас. – Она обернулась к вошедшим Лу и Броуди: – Вы вовремя. Она проснулась.
– Тори! Слава тебе, господи! – Отец наклонился к ней и поцеловал в щеку.
«Папа!» – беззвучно закричала она.
Он нежно погладил ее по голове и отступил назад. Вместо него появился Броуди и взял ее за руку.
– Эй, ты заставила нас поволноваться! – Его голос звучал странно, срываясь на фальцет. – Но ты молодец, просто героиня, все преодолела.
«Я люблю тебя, – попыталась она сказать. – Не покидай меня. Скажи, что ты останешься здесь, в долине».
Но он не собирался оставаться в долине, она давно знала это. Несмотря на все старания Тори, слезы покатились по ее щекам.
– Родная моя, не плачь! С тобой все в порядке. Эллиот и вовсе выскочил без единой царапины. Пини пока бегает с перевязанным боком, но с ним тоже все будет хорошо.
Броуди улыбался, но она заметила черные круги у него под глазами. Бедняга! Он совершенно вымотан дежурством у ее постели. Может быть, это значит, что он ее… ценит?
