Юлия Туманова
Богинями мы были и остались
Я опоздала почти на час и теперь стояла перед дверью, не решаясь позвонить. Зря говорят, что догонять и ждать хуже всего на свете. По мне, лучше томиться ожиданием, чем опаздывать. Куда бы то ни было. Очень часто я просыпаюсь среди ночи с паническим ощущением, что опаздываю — лоб покрывается испариной, коленки начинают дрожать, словно я действительно бегу, торопясь, спотыкаясь, бегу к своей цели. Господи, знать бы, что за цель такая! Мне хочется вскочить с кровати и мчаться через весь город, через всю страну, сквозь вселенную и время. Но я не знаю дороги. Поэтому засыпаю снова.
Отдышавшись немного, я все-таки нажала кнопку звонка. Дверь мне открыла пожилая женщина в деловом костюме, но с полотенцем на голове.
— Проходите, пожалуйста, вы вместо Клары?
— Я насчет квартиры, вы мне звонили вчера. Я Марина.
— Да-да, хорошо, — невпопад согласилась хозяйка и крикнула, исчезая в глубине квартиры: — Возьмите там тапочки.
Я быстро скинула заляпанные кроссовки и переобулась.
— Как, вы сказали, вас зовут? — снова возникла она в коридоре.
— Марина, — повторила я и попробовала оглядеться, но женщина выключила свет и потащила меня на кухню.
— Вообще-то Клара обещала, что вы будете к часу, — мягко попеняла она, — у меня не так много времени. Я обычно сама в салон езжу, когда бываю в командировках. Но тут уж решила убить двух зайцев сразу. У меня сейчас важная встреча. Так что не обессудьте, если нам придется прерваться…
Она все говорила и говорила, и остановить ее не представлялось никакой возможности. Я затосковала окончательно и бессмысленно пялилась на свои ноги, обутые в чужие тапочки. Обидно, конечно, меня постоянно путают с кем-то и принимают за кого угодно — от слесаря и детского врача до грабителя. Я привыкла, но все равно обидно. Вчера по телефону эта фифа казалась такой смиренной и покорной, мне сразу удалось взять инициативу в свои руки и выяснить все подробности относительно квартиры. Обычно клиенты не любят распространяться в телефонном разговоре об этом, наводят столько туману, будто не жилплощадь собираются продать, а толкнуть мне ворованную «Джоконду». Но Светлана Николаевна раскололась быстро, и спустя несколько минут я узнала, что квартира в Южном Бутове ей досталась по наследству от бывшего мужа, что все документы в порядке и полгода после его смерти (обязательный срок) давно прошло. Еще ее тихий голос сообщил мне, что сама Светлана Николаевна неместная, приезжает в Москву по делам (мне тогда сразу представилась тучная тетка, бегущая с поезда прямо на вещевой рынок в Лужниках, а потом обратно на вокзал), что времени у нее мало и она будет очень признательна, если я подъеду завтра после одиннадцати. Сговорились на два. Сейчас почти три, и это не самый большой мой промах. Тетку я недооценила и сейчас тосковала, представив долгую борьбу за каждый сантиметр этой квартиры. По лицу Светланы Николаевны, холеному и сытому, по ухоженным рукам и махровому полотенцу, под которым терпеливо дожидались своей участи ее волосы, было понятно — такая своего не упустит и чужое заодно прихватит.
— Так что же мы сидим, милочка! — спохватилась она между тем. — Ко мне с минуты на минуту придут.
— Я уже пришла, — невпопад сказала я.
— Это я вижу, милочка, — хмыкнула хозяйка, — но меня сегодня должны посетить не только вы.
Господи, она выглядела и вела себя, словно была преподавателем консерватории. А мне вчера сказала, что работает на заводе и зарплату очень давно не платили, в связи с чем она готова продать свое наследство как можно быстрее и сумма не имеет значения.
— Мне бы хоть что-то получить, хоть долги раздать, — плакалась эта актриса по телефону.
А сейчас сидит, ножкой покачивает нетерпеливо, в ушах серьги дорогие в такт болтаются.
— Меня Мариной зовут, — напомнила я.
— Я поняла, милочка, — досадливо поморщилась хозяйка, — давайте приступим.
— Давайте, — легко кивнула я, — мне надо квартиру осмотреть. Ну и документы, конечно.
Лицо женщины стало крайне напряженным, и я догадалась, что она наконец поняла, с кем имеет дело.
— Так вы агент? Марина, которая агент, да? Что же вы молчите?
Она оглядела меня внимательнее, настороженным и цепким взглядом человека, который знает цену себе и другим. Оно и понятно, что Светлане Николаевне и в голову не могло прийти, что я риелтор. Видимо, это красивое, модное слово связано для нее с чем-то более престижным, нежели мои джинсы и затрапезные кроссовки. И моя буйная прическа а-ля Джон Леннон не подразумевает деловитости и собранности, которые, по мнению Светланы Николаевны, должны быть присущи агенту. Словом, я всем видом не оправдывала ее надежд на встречу с понимающей, стильной, современной бизнес-леди.
— Сейчас, Мариночка, я принесу вам бумаги, — справилась с собой хозяйка и удалилась в глубину комнат.
Я думала о своем, наболевшем, не в силах сосредоточиться на деле. Торговля недвижимостью сама по себе опасна и трудна, и на этом пути человека подстерегает множество опасностей и, возможно, несчастий. Могут и обмануть, и покалечить, и за порог вытурить — бывало всякое. Но меня заботило не это. Одно дело, когда настораживает предприятие в целом, и совсем другое — конкретный человек, с которым придется это предприятие проворачивать. Я не вызвала у Светланы Николаевны никаких добрых чувств, недоверие ко мне и моим кроссовкам ясно читалось в ее глазах. Мне хотелось плакать от обиды — зачем эта грымза притворялась добренькой и скромной, ни на что не претендующей провинциалкой?! Про поговорку об одежке я помнила хорошо, но никак не ожидала, что бедняжка из какого-нибудь Засранска станет с пренебрежением разглядывать мой прикид.
— Смотрите, пожалуйста, — между тем вышла на кухню Светлана Николаевна, протягивая мне стопку документов.
— Мне нужно и квартиру осмотреть, — как можно уверенней сообщила я.
— Пожалуйста, пожалуйста, — хозяйка нервно избавилась от полотенца, как будто решила продемонстрировать мне не квартиру, а свою прическу, — смотрите!
Ее лицо на мгновение стало таким сосредоточенно-злым, что я даже разглядела отдельные черты. Поначалу оно мне показалось каким-то расплывчатым, но теперь я видела, что Светлана Николаевна еще очень привлекательная, яркая женщина с правильной формы носом, гордым подбородком и крупным, четким ртом. Напряжение придавало ее лицу завершенность.
— Здесь сейчас кто-нибудь прописан? — строгим голосом спросила я, хотя на этот вопрос хозяйка ответила еще вчера.
— Что? Нет, только муж мой был прописан, но он давно умер.
Я тем временем осмотрелась. Комната выглядела запущенной, занавесок на окнах не наблюдалось, обои во многих местах отклеились. Пожалуй, кухня была самой приличной частью картины.
— Санузел раздельный? — задала я следующий вопрос, быстро выходя из комнаты.
— Что? — снова встрепенулась растерянно хозяйка. — Да, раздельный. Проходите.
Она услужливо распахнула передо мной дверь.
Я вдруг почувствовала удовлетворение. Светлана Николаевна не восприняла меня поначалу всерьез, но тем очевиднее было сейчас ее желание угодить мне.
Все сразу стало на свои места. Я — агент, она — клиент, которому надо дружить с агентом, который будет ее квартиру выставлять на рынок недвижимости.
Ладно, подумала я, обои — это не страшно. Однажды мне пришлось продавать квартиру, где влюбленные студенты в порыве страсти разворотили ванну и с корнем повыдирали все краны, вот это да.
Я заглянула в туалет, в ванную, хотя и так все было ясно. Санузел был цел, тараканов я пока ни одного не заметила. Может, хозяйка успела вывести?
— Значит, вы являетесь владелицей?
— Являюсь! — с вызовом ответила она.
