— Приезжай, и этот вопрос утрясем.
В ожидании Лики я приняла душ, разобрала вещи, в том числе свои нелепые покупки, которые решила просто раздарить. Хорошо, когда есть, кому дарить. Эта мысль принесла мне такое наслаждение, что, раскладывая вещи по полочкам, я стала напевать что-то задорное. Звонок телефона я, видимо, не услышала, поэтому здорово испугалась, когда вдруг включился автоответчик.
— Марина, возьми трубку, пожалуйста, — сказал голос Егора.
Я опустилась на кровать и притихла, словно меня застали на месте преступления.
— Марина, я волнуюсь. Что за люди у тебя там? Как ты? Ты доехала? Ну возьми же эту чертову трубку!
Дыхание у меня сбилось. Я смотрела на телефон, будто ожидая, что сейчас оттуда, как джинн из бутылки, выскочит Горька и примется костерить меня на все лады. Взрослая женщина, бог ты мой! Я боялась не его гнева, конечно. Я просто понимала, что поступила неразумно, что я заставила волноваться не только его, но и старого, несчастного Степаныча, который вообще ни в чем не виноват. Но трубку мне брать не хотелось.
Егор перезвонил еще раз:
— Марина, я приеду через три дня, раньше не могу. Пожалуйста, никуда не исчезай. Нам надо поговорить. Я все тебе объясню. Я люблю тебя, малыш. Дождись меня!
Хорошего настроения как не бывало! Он мне все объяснит — какая честь для меня! Злые слезы катились по щекам, пальцы судорожно сжимали соломенную шляпку, которую я собиралась пристроить на вешалку в прихожей. Я убеждала себя обратить внимание на его последние слова, но в голове билось другое — «я тебе объясню». К черту объяснения! У него же была возможность рассказать все, но нет — только теперь, когда из-за Степаныча у Горьки нет другого выбора, он готов открыть мне правду. Я огляделась, словно ища, куда спрятаться, словно уже с минуты на минуту любимый окажется здесь и заставит меня его выслушивать. Я не хотела, я боялась этого.
И тут раздался звонок в дверь. Я знала, что это Лика, но все равно подпрыгнула от неожиданности. Нервы мои были на пределе.
— Ты чего такая взвинченная?
— У меня к тебе предложение, — затараторила я, — деньги на квартиру у тебя или у твоей мамы?
Лика растерянно моргала.
— Они в банке, я боялась, что потрачу на какую-нибудь ерунду.
— Ладно. Слушай, есть квартирка, не сахар, правда, но зато дешево и быстро. Одно условие — ты пустишь меня пожить на неопределенный срок, хорошо?
— Ничего не понимаю.
— И не надо. Тебе квартира нужна?
Сестра кивнула.
— А мне нужно спрятаться.
— От своих клиентов, да? — Она испуганно зажмурилась.
— Нет, про клиентов я тебе потом расскажу, — нервно хихикнула я, — мне не хочется встречаться с Егором, а у тебя он меня не найдет. Ему и в голову не придет, что я тебе ее продала.
— Почему?
— Повторяю, квартира не сахар. С другой стороны, тебе нужно срочно, а ее продадут в два счета, там уже все документы готовы давным-давно. И опять же — дешево, у тебя останутся деньги на ремонт, мы эту халупу во дворец превратим. А что добираться далеко, это ерунда. Куда тебе больно добираться-то? Ты экзамены все сдала?
— Да не буду я их сдавать! — Лика сосредоточенно потерла ладошкой лоб. — Дело не в этом. Ты мне толком объясни…
— Что объяснять? — разозлилась я. — Приютишь меня на время в этой квартире, и все.
Как всегда, я действовала по наитию — быстро, не раздумывая, словно боялась понять, что в моем решении полным-полно пробелов и обыкновенной глупости. Зачем куда-то уезжать? Почему прятаться?
Я не отвечала на эти вопросы вполне сознательно. Главным сейчас было не столкнуться лицом к лицу с Егором. Мне надо было переждать, затаиться и как-то смириться с тем обманом, который преследовал меня последнее время. Я должна была научиться жить с этим или раз и навсегда перекроить свою жизнь, ведь жизнь без Егора — незнакомого, родного, лживого, молчаливого, любимого моего мужчины — совсем другая жизнь.
— Хорошо, я почти поняла, — все еще растерянно произнесла Лика, — что делать-то надо?
— Едем к хозяйке. Хотя стой, позвонить надо, она ведь там не живет.
Я помчалась к телефону и прыгающими, нервными пальцами набрала номер.
Светлана Николаевна оказалась в Москве, и это обстоятельство давало мне определенный шанс. Голос ее, правда, настораживал.
— Марина? — В первый миг удивленно и рассеянно воскликнула она. — Риелтор?
Потом появились нотки ехидства и недоверия. А позже отчетливо зазвучала безнадежность. Светлана Николаевна никак не хотела поверить, что я сейчас привезу ей покупателя — реального, живого. Ах, душечка, слышалось в ее голосе, все суета сует, ни к чему это и бесполезно!
Я разозлилась, бросила трубку и, схватив Лику за руку, выскочила на улицу. Мы поймали такси и, помаявшись в пробках часа полтора, прибыли на место.
Светлана Николаевна выглядела неплохо — загорелая, в модном брючном костюме, со свежим макияжем, — только тоскливые глаза выдавали ее. Может быть, сказать ей, что счастье в личной жизни еще возможно? Вот продаст она свою халупу, и Владик тотчас прибежит. Не зря же он так подробно меня расспрашивал…
Нет, промолчу. Жалко тетку, по-моему, лучше остаться одной, чем быть с человеком, которому от тебя нужны только деньги. А если я ошибаюсь и Влад действительно привязан к своей престарелой пассии, то он и сам придет. Без всенародных объявлений о продаже!
— Ну как тебе квартирка? — спросила я Лику, о которой почти забыла, размышляя о хозяевах этой халупы.
Сестренка поежилась, словно от холодного ветра.
— Вообще-то ничего… — сказала несмело. Я обхватила ее худенькие плечи:
— Да не переживай ты так! Вот увидишь, вместе мы быстренько приведем ее в порядок. У меня и штукатуры знакомые есть, и плитку можно достать дешевую…
— Да дело не в этом!
— А что? Что тебя волнует?
— Тише ты! Марин, я просто не понимаю тебя! Зачем тебе-то все это надо?
— Господи, ты что думаешь, я тебя подставить хочу? Думаешь, мне надо кому-то спихнуть эту хату и поэтому я тебя привела?
Лика яростно замотала головой и одновременно крутила пальцем у виска. Мол, дура ты какая! Мол, вот сестренка мне досталась! Я облегченно улыбнулась:
— Ладно, я тебя поняла. Извини, но у меня сейчас все на подозрении, что-то я расклеилась… понимаешь, в каждом слове подвох ищу.
— Я понимаю, — шепотом сказала сестра, — мне другое непонятно. Я за тебя волнуюсь, мне кажется, ты не совсем права…
— Это, — убежденно кивнула я. — А теперь ты мне скажи, Журавлев уехал или нет?
Выражение ее лица не изменилось, и взгляд не замутился прошлым.
— Не знаю, — пожала она плечами.
— Ты извини меня, просто вдруг подумалось, что мы очень похожи. Мы обе, как малые дети, не согласны на компромиссы, не умеем поступиться малым, чтобы получить большее…
— Знаешь, наверное, малое тогда не так уж мало, а большое — не так велико, как нам кажется. Вот скажи, ты действуешь, как велит тебе разум или как сердце подсказывает?
Я улыбнулась и легонько постучала себе по левой стороне груди. Лика кивнула удовлетворенно: мол, понимаю, ведь и я такая же.
Итак, я уходила в подполье и тщательно к этому подготовилась. Автоответчик был
