Том 7. Отцы и дети. Дым. Повести и рассказы 1861-1867

443.

289

Этот черновой отрывок не зафиксирован в книге Мазона «Manuscrits parisiens d’Ivan Tourguénev». Paris, 1930), не учтен он и в Т, ПСС и П, Сочинения, т. 9, где напечатан роман «Дым».

290

Публикацию вариантов этого автографа см. в сб.: И. С. Тургенев. Вопросы биографии и творчества. / Под ред. акад. М. П. Алексеева, Л., 1981.

291

Публикацию вариантов этого чернового автографа см. в сб.: И. С. Тургенев. Вопросы биографии и творчества. / Под ред. акад. М. П. Алексеева, Л., 1981.

292

После слов: «перед Губаревым чуть не ползает» (с. 272) — было: «Видели вы у него на столе большой портрет в черной раме? Он всюду его с собою возит, словно образ. Это портрет его покойной жены, на которую он таинственно намекает как на существо возвышенное, как на глубокую натуру, а она была простая баба, да даже и не простая, а с претензиями — дура пошлая, одним словом; но оставила ему капитал в 80 000 руб. сер. Он только из-за этого капитала и женился на ней. Все это знают-с, а все ему поддакивают, когда он говорит о покойнице. Право, иногда невольно подумаешь, что у нас нет ни нравственности, ни безнравственности, а есть удача или неудача. И хоть бы умен был [г-н Губарев] этот господин».

293

Вместо текста: «Литвинов рассердился бы — Литвинов не пошевелился» (с. 398) — было:

«Литвинов вспыхнул; он еще больше рассердился бы, если бы не то мертвое бремя, которое лежало у него на сердце.

]— Какого чёрта вы мне „ты“ говорите, — обратился он к Биндасову, — вы бы лучше деньги мне отдали, которые чуть не украли у меня. А я вовсе не сюда приехал и к вашему тупому олуху вовсе не намерен идти.

У Суханчиковой глаза чуть не выскочили. Бамбаев присел, Ворошилов дважды щелкнул каблуками. Сам Биндасов попятился.

— Деньги! — пробормотал он, — деньги, вона, чего [еще] выдумал».

294

После слов: «… приблизилась к двери спальни» (с. 373) — было:

«Нет, я не упрекаю вас… я об вас жалею. Я убеждена, что вы не стали бы мне говорить… об этом новом чувстве, если бы оно не было… очень сильно. Но сами вы не ждете себе много радости — хотя, мне кажется, вы напрасно боитесь погибели. Если бы, по крайней мере, то, что заменило наши отношения, было… в том же роде. А то я и счастья вам не могу желать».

295

Вместо текста: «А стоило бы только — и прежде нас!» (с. 273) — было:

«А дело разрешается очень просто: стоило бы только действительно смириться (а то мы всё лишь толкуем о смирении) и прямо сознаться, что мы, славяне, народ второстепенный, менее одаренные, хуже поставленные меньшие братья, которым следует и учиться и заимствовать у старших. Для гордости язвительно, да ведь давно уже сказано, что правда колется. А признайте-ка эту правду, посмотрите, как говорится, чёрту в глаза — и всё тотчас поплывет как по маслу. Всем противоречиям, мудрствованиям, ломаниям и вычурам конец. Всё ясно, как дважды два четыре, всяк знает, что ему делать, благо выдумывать ему нечего — остается только брать готовое.

— À la Петр Великий, — заметил Литвинов.

— Именно, именно! Наши дела гораздо бы лучше шли, если б мы почаще с ним справлялись! Я, между прочим, доложу вам, иронии не боюсь, — прибавил Потугин. — Я обстреленная птица».

Остается неясным, выбросил ли Тургенев этот текст по совету друзей или под нажимом M. H. Каткова.

296

См.: Муратов А. Б. О заглавии романа И. С. Тургенева «Дым». — Вестник Ленинградского университета, 1962, № 2, серия истории, языка и литературы. Вып. 1, с. 159–161.

297

Сокращен и смягчен был текст на с. 317: «Отец его был — и вышел в гвардию»; там же были вычеркнуты слова: «большей частью на чужих лошадях»; вместо текста: «… генерал Ратмиров чп пути открытыми» было напечатано: «… генерал Ратмиров знал себе цену».