Погода как нельзя лучше благоприятствует нашему путешествию. Утром мы увидели, что выпало много снега, что заставило нас поспешить. Сюда мы приехали ровно в шесть часов. Я весь день читала письма аббата Галиани, которых никому не посоветую, поскольку они ужасно скучные. Здоровье мое неважное. Я снова чувствую, что опухаю.

Кёнигсберг, 20 декабря.

Думаю, что сегодня настал последний день нашего триумфа. Церемония нашего въезда в Кёнигсберг была привычно торжественной. Полагаю, что подобного праздника нам не устроят ни завтра в Тильзите, ни позднее в Мемеле. Итак, нам устроили испытание ужином по меньшей мере на 60 персон. По чистой случайности я сидела с дамой, ни на минуту не прекращавшей болтать. Она поведала мне, что она урожденная Ребиндер, что родители воспитывали ее так, чтобы она смогла стать фрейлиной покойной императрицы Екатерины. Однако к несчастью она лишилась отца и все высокие помыслы оказались тщетными. Затем она благоразумно вышла замуж на графа Шверина, подданного короля Пруссии. У нее множество ребятишек и она занимает приличное положение в Кёнигсберге. Тем не менее она по-прежнему хочет увидеть Россию. Она неоднократно собиралась совершить туда путешествие, но всякий раз возникали какие-либо преграды. Я посоветовала ей не трогаться с места, сказав, что путешествие в Петербург потребует огромных затрат. Надеюсь, что у нее хватит ума последовать моему совету. На ужине я увидела других разряженных дам, многие из которых прикололи к своим чепцам перстни с вензелем императора и вензелем императрицы. Безусловно, в Кёнигсберге не так строго следуют моде, как во всем мире. Эти дамы, украшенные перстями, выглядели очень довольными своим изобретением. После ужина императрица удалилась к себе приказала нам быть готовыми к четырем часам утра. Завтрашний день обещает быть тяжелым. А пока я напишу в Брухсалл, поскольку этой ночью туда отправляется гонец.

Тильзит, 21 декабря.

Мы отправились в путь ранним утром. Еще не рассвело и небольшой морозец позволил нам ехать очень быстро. До обеда мы проделали десять миль, а после обеда поехали еще быстрей и добрались до места так рано, как и не предполагали. Мы остановились в том самом доме, где был подписан мир 1807 года. Если бы за ним не последовали иные события, он не оставил бы столь грустных воспоминаний. Но, слава Богу, мы ходим с гордо поднятой головой и единственное о чем можно пожалеть, находясь в Тильзите, так это о том, что уже нет несчастного князя Куракина. По меньшей мере, эта мысль первой пришла мне в голову. Прощайте, графиня; прощайте, граф. Когда встаешь в три часа, можно лечь в десять. К тому же мне надо принять слабительное.

Мемель, 22 декабря.

Вот уж два часа, как мы находимся здесь. Сегодня мы ехали медленнее, чем вчера. Очень мало снега и мы увязали в песках. Императрица закончила читать госпожу де Сталь, а я — Галлиани. Я примирилась с этим неаполитанцем. Второй том его писем весьма мил. А некоторые письма даже искрятся остроумием. Мы остановились на обед, который продолжался один час; а затем ехали без остановок. Императрицу разместили у местного торговца, а нас — у вдовы другого торговца. Здесь так хорошо и чисто, как никогда не было с момента нашего путешествия. Я ложусь в постель с великим наслаждением. После вчерашнего слабительного я чувствую себя лучше.

Еще раз Мемель, 23 декабря.

Сегодня день отдыха. Утром я получила ворох газет и читала их довольно долго. В полдень мы пришли к императрице, которая уже составила план прогулок. Сначала мы посетили сад хозяина дома, где она остановилась. Он очаровательный, хотя и небольшой. Затем мы отправились на верфи, где увидели маленькое торговое судно всем своим видом похожее на большой корабль. Матросы, выстроившись на реях, приветствовали императрицу троекратным «ура». Затем мы спустились в трюм, чтобы всё осмотреть. Нас сопровождали члены семьи торговца, принимающего императрицу, а также прусские генералы. Теснота была такая, что мы едва могли повернуться. Покинув судно, которое называется «Церера», мы сели в карету, чтобы проехать по побережью. Море здесь гораздо красивее, чем в Петергофе, особенно сегодня, когда оно волнуется. Нам предложили взойти на маяк и, несмотря на слабость в ногах, была вынуждена взбираться за всеми остальными. В три часа состоялся обед. В самый разгар обеда мы услышали пушечный выстрел. Бургомистр Мемеля устроил обед для всех бедных в честь приезда императрицы. И в тот момент, когда они пили за ее здоровье, выстрелила пушка. Можете себе представить, как был воспринят подобный знак внимания. Признаюсь, я тоже растрогалась и заинтересовалась этим бургомистром. Несомненно, лучшего даже придумать было нельзя. Выйдя из-за стола мы разошлись по домам, а в восемь часов собрались вновь. Императрица играла в бостон с пруссаками, а я — в дурака [25] с нашей графиней. Вот как закончился вечер.

Тадекин, 24 декабря.

Сегодня ровно в четверть двенадцатого мы пересекли нашу дорогую границу и вновь очутились на русской земле. Я воздала Господу хвалу и мы поздравили друг друга. В Паланге состоялся большой прекрасный завтрак, после которого прусская свита распрощалась с нами. Мне бы хотелось вновь увидеться с господином Вертером, весьма порядочным человеком. Приехав сюда, я вновь почувствовала себя совершенно больной. Боюсь, что у меня опять начнется колика. О! Как мне не терпится оказаться в Петербурге, в Зимнем дворце и в своей комнате!

Фраенбург, поместье графини Ливен, 25 декабря.

Ночью я не сомкнула глаз, всё прохаживалась как заблудшая страдающая душа. Сегодня — Рождество, поэтому мессу не служат. Чтобы восполнить этот недостаток, маркиз Паулуччи приказал послать за полковым священником, который пропел Te Deum. Его собрались послушать все православные. Я все время чувствовала боль, а в дороге мои страдания усилились. Приехав во Фрауенбург, я, наконец, смогла лечь в постель и спокойно отдохнуть. Когда я говорю «спокойно», то подразумеваю «не в карете», поскольку боли в кишках не утихали ни на минуту.

Рига, 26 декабря.

Императрица отправилась в путь без меня. Я ехала вместе с Руллем. У меня всё по-прежнему болело и каждый толчок доставлял мне страдания. Едва приехав, я тут же легла. Меня пришла навестить Мария Ливен. Увы! Боль, терзавшая меня, не дала мне почувствовать удовольствие, которое я испытала бы в любое другие время от общения с доброй милой Анреп. Ночь прошла ужасно, слабительные не помогли. Мне так не терпится оказаться дома.

Вольмар, 27 декабря.

Сегодня все ночуют в Валке, но у меня нет сил добраться туда. Господин Рулль оставил меня здесь в доме своей сестры, которая всю ночь ухаживала за мной с неутомимым усердием. Эта славная дама напоминает мне вдову Сарепту, прядущую пряжу при свете лампы. Я поистине была растрогана оказанным мне приемом. Проведя у ней одну из самых мучительных ночей, я смогла на следующий день пуститься в дорогу около десяти чесов.

28 декабря.

Я провела весь день в карете, не выходя ни на минуту, поскольку боялась простудиться. Императрица должна заночевать в Торме. Я решила добраться туда, чтобы подождать ее. Мне стало хуже, чем вчера.

Нарва, 29 декабря.

Мы приехали в Торму незадолго до наступления ночи. Не было никакой возможности попасть в дом, где остановилась Ее Величество, чтобы объявить о себе. Все было наглухо закрыто и как бы слуга не

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×