— Эйлин?
Она оглянулась. В нескольких ярдах от нее сидела Лиз и с удивлением смотрела на нее. Футболка девочки была порвана, а глаза покраснели от слез.
— Лиз! Что с тобой случилось? — спросила потрясенная Эйлин.
— Я... кажется, сломала ногу, — запинаясь, ответила та.
Эйлин поднялась, подошла к Лиз и опустилась перед ней на колени.
— Где болит?
— Здесь, — показала девочка на сильно распухшую ногу. — Я хочу к папе.
— Я знаю, дорогая.
Эйлин взглянула на лошадь Лиз. Можно оставить девочку здесь, а самой съездить за помощью. Или попытаться поднять Лиз на лошадь, но с поврежденной рукой я вряд ли смогу посадить ребенка в седло, лихорадочно прикидывала Эйлин.
— Я хочу пить, — сказала Лиз жалобно и захныкала.
— Давай я съезжу в лагерь за помощью, детка? — предложила Эйлин.
— Нет! Я не хочу оставаться здесь одна.
— Это займет очень мало времени.
— Нет, — повторила Лиз, и по ее щекам потекли слезы.
Эйлин снова посмотрела на лошадь, заметив на этот раз, что на ней нет уздечки и она хромает на левую переднюю ногу.
— Да, мы все, кажется, получили травмы, — сказала она.
Лиз шмыгнула носом и вдруг засмеялась.
— Нельзя наклоняться вперед, когда лошадь бежит с горки.
— Особенно если там скользкая трава, — добавила Эйлин, грустно улыбнувшись. — Будем тогда сидеть здесь и ждать, когда нас найдут. Думаю, что это не займет много времени.
Лиз настороженно посмотрела на нее.
— А почему ты женилась на папе?
— Вышла замуж. Потому что я люблю его. — Эйлин приветливо улыбнулась. — И потому что он попросил меня об этом.
— Мама тоже женилась на ком-то.
— Вышла замуж. Да, но твои родители продолжают любить тебя. Можно любить сразу нескольких человек. Ты ведь знаешь об этом, да?
Лиз хмуро посмотрела на нее.
— Ты ведь любишь свою маму?
— Да.
— Но в то же время ты и папу любишь, так?
Лиз опять нахмурилась.
— Любовь — это такое чувство, которое никогда не умирает, — терпеливо объясняла Эйлин. — Ты можешь любить одного человека или сто человек. У тебя же есть подруги, которые имеют братьев и сестер. Их родители любят всех своих детей, а не кого-то одного, верно?
Лиз кивнула.
— Может, ты и меня когда-нибудь полюбишь, — сказала Эйлин, внезапно осознав, что очень хочет этого.
— А я не должна называть тебя мамой?
— Нет, если ты не хочешь.
Лиз жалобно застонала.
— Я хочу домой, у меня болит нога.
Эйлин обняла ее за плечи и прижала к себе.
— Нас скоро найдут. Хочешь, положи голову мне на колени и поспи немного.
Лиз помялась и кивнула.
Эйлин гладила ее по голове, и постепенно усталость взяла свое — Лиза провалилась в беспокойный сон. Эйлин облизала сухие губы. Было жарко, запястье ныло от дергающей боли. Она тоже задремала.
Вдруг Эйлин ощутила едва уловимое дрожание земли. Она подняла голову и увидела Шона. Он гнал лошадь во весь опор. Натянув поводья, Шон на ходу соскочил с седла. Он опустился на одно колено, оглядел сначала Лиз, затем Эйлин.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Кажется, потянула запястье. А у Лиз, возможно, перелом ноги.
Шон осмотрел дочку.
— Ее, конечно, лучше не беспокоить, но машина сюда не пройдет. — Он огляделся.
— Как ты нашел нас? — спросила Эйлин.
— Я вернулся в лагерь узнать, не нашел ли ее кто, и увидел лошадь с пустым седлом. Она и привела меня сюда. Я хочу сделать носилки.
— Я могу помочь тебе чем-нибудь?
— Нет, ты сама пострадала. Сиди на месте.
Шон соорудил из веток и веревки, которая была намотана на луку седла, нечто похожее на сиденье. На него он накидал травы, а сверху положил седельную подстилку. Это сооружение он укрепил на своей лошади позади седла.
Эйлин наблюдала, с какой заботой и нежностью Шон обращается со своей дочерью. Он успокаивал Лиз, говорил, что нога у нее быстро заживет, и обещал поехать с ней в больницу. Шон несколько раз повторил, что не сердится на нее, а только радуется, что с ней не случилось наихудшего.
После того, как Шон устроил дочку на импровизированном троне, он посадил в седло Эйлин и взял в руки поводья.
— А моя лошадь? — спросила Лиз.
— Не волнуйся за нее, она пойдет за нами, — успокоил ее Шон. — А если не захочет, я пришлю кого- нибудь за ней.
Он подошел к Эйлин.
— Тебе удобно сидеть?
— Да, все хорошо.
— Разве я не просил тебя остаться в лагере?
Эйлин отвела глаза.
— Я знаю, но не могла же я спокойно сидеть, когда все отправились на поиски Лиз! Я тоже хотела оказать посильную помощь.
Шон погладил ее по щеке.
— Какая ты у меня умница.
Чувственный голос Шона заставил ее сердце забиться сильнее. Эйлин знала, что она вынесет любую боль, преодолеет любые жизненные невзгоды, пока его глаза наполнены любовью и она слышит этот хрипловатый от желания голос.
Она взглянула на Лиз, и, когда девочка улыбнулась ей, превозмогая боль, сердце Эйлин затрепетало от радости.
Все будет хорошо! — подумала она. Должно быть хорошо.
Уже ночью, лежа в объятиях Шона, Эйлин перебирала в памяти события минувшего дня. Они сообщили в полицию, что девочка нашлась. Шон отвез ее и Лиз в больницу, где обеим сделали рентген. У Лиз действительно оказался перелом ноги, и ей наложили гипсовую повязку. Эйлин отделалась растяжением в области запястья. Они с Шоном оставались у постели Лиз до окончания времени посещения пациентов. И, даже когда девочка крепко уснула, Шон не хотел уходить.
— Я думаю, худшее уже позади, — сказал он, поглаживая спину Эйлин.
— Что ты имеешь в виду?
— Бегство Лиз, несмотря на то что она повредила ногу, сыграло для вас обеих положительную роль, мне кажется.
