успокаивались. Патриция отвернулась ото всех и спрятала лицо в ладонях. Наверное, она плакала.
— Послушай, Роджерс, — снова обратился ко мне Слиделл. — Так или иначе, мы узнаем правду о том, что на самом деле случилось на “Топазе”. Пусть это займет у нас неделю… Тебе придется отчитаться за каждый час вашего путешествия, минута за минутой. И мы будем повторять свои вопросы, пока ты не расколешься… Полиция тебя не отыщет, а от нас тебе не уйти. Ты все понял?
— Да, — устало ответил я.
— Хорошо. Рейган умер?
— Да.
— Когда он умер?
— Через четыре дня после отплытия из Кристобаля. 5 июня, примерно в три тридцать дня.
— Вы с Кифером его убили?
— Нет.
— Отчего он умер?
— С ним случился какой-то приступ. Врач анализировал мое описание того, что произошло, и сказал, что скорее всего это был тромбоз коронарных сосудов сердца.
— Ты сочинил это описание?
— Я его написал.
— Ты знаешь, о чем я спрашиваю. Ты написал правду?
— Да, правду. Все было так, как я написал. Слиделл обернулся к Флауэрсу:
— Что там у тебя? Флауэрс покачал головой.
— Никаких изменений.
— Ладно, Роджерс. Ты читал письмо, которое Рейган послал Пауле Стаффорд. Там сказано, что у него было с собой двадцать три тысячи долларов. И что он собирался просить тебя высадить его где-нибудь на берег. Из этой суммы недостает девятнадцати тысяч. У Кифера их не было. Нет их и на “Топазе”. Если Рейган умер, куда могли деться эти деньги?
— Не знаю.
— Ты их украл.
— Я их в глаза не видел.
— Рейган просил тебя высадить его на берег?
— Нет.
— Значит, за все четыре дня он об этом даже не заикнулся?
— Нет.
— А почему?
— Откуда мне знать? — возразил я. Тут Флауэрс поднял руку:
— Ну-ка, повторите последнюю часть разговора. Тут есть что-то странное…
Я взглянул на коротышку. Кажется, кто-то из нас уже спятил.
— Ты врешь, Роджерс, — сказал Слиделл. — Это точно. Рейган отправился в море на твоей лодке только для того, чтобы ты его где-то высадил. Он написал об этом Пауле Стаффорд. Ты же читал его письмо…
— Да.
— И ты утверждаешь, что он даже не просил тебя об этом?
— Он ни разу со мной об этом не заговаривал.
— А почему?
— Не знаю, — ответил я.
— Ну вот, снова то же самое, — вмешался Флауэрс. — Явная смена эмоциональной реакции. Мне кажется, что такой разговор у них был.
— Ты его убил! Так? — прокричал мне в лицо Слиделл.
— Нет, — снова ответил я. Тут я опять увидел, как стою у борта “Топаза” в тот воскресный день, когда зашитое в старый парус тело Бэкстера начало медленно погружаться в морскую пучину. И я вновь ощутил, как меня охватывает необъяснимый страх. Я взглянул на детектор лжи. Самописцы лихорадочно дергались, оставляя на бумаге сумасшедшие зигзаги.
Слиделл придвинулся ко мне вплотную.
— Вы прикончили его вместе с Кифером!
— Нет! — крикнул я. Флауэрс кивнул:
— Он врет.
Я до боли сжал кулаки. Плотно прикрыл веки, пытаясь разобраться в темном хитросплетении собственных мыслей. Там таилось нечто невообразимое. Боже мой, что же это было? Вода сомкнулась над парусиновым саваном, и из него, устремляясь вверх, вылетели пузырьки воздуха. Тело покойного неторопливо опускалось все глубже и глубже, пока вовсе не исчезло из виду. И тут меня охватил страх — сам не пойму отчего… Мне захотелось вернуть усопшего в наш мир.
Я слышал, как плакала Патриция Рейган. Меня ухватили за рубашку на груди и приподняли. Я открыл глаза, Боннер что-то кричал мне прямо в лицо. И в тот же миг видение исчезло. Послышался резкий голос Слиделла, перекрывший все голоса. Боннер отпустил меня.
— Когда ты его убил? — заревел Слиделл.
— Я его не убивал! Слиделл перевел дух.
— Ладно. Рассказывай все с самого начала…Мы вышли из гавани между большими каменными волнорезами на вспомогательном бензиновом двигателе. Вокруг судна бушевал прибой. За штурвалом стоял Бэкстер, мы с Кифером ставили паруса. Ближе к полудню начал набирать силу пассат. Ветер дул с северо- востока. Вскоре мы шли уже под полными парусами. При умеренном волнении началась обычная для “Топаза” килевая качка. Порывы ветра подхватывали фонтаны брызг, которые оседали на парусах и попадали в рубку. Как только мы удалились от берега, парусник пошел правым галсом.
— Ну как, слушается “Топаз” руля? — спросил я Бэкстера.
Бэкстер стоял у штурвала с непокрытой головой и без рубашки, как и мы с Кифером. Лицо его заметно повеселело.
— Отлично идет! — отвечал рулевой. — Но нас немного сносит в сторону.
Я бросил взгляд на судовой компас.
— Курс выдержим?
Неожиданно нос лодки подбросило так, что затрещали суппорты на грот-мачте. Мы шли с поправкой на полградуса по отношению к встречному ветру.
— По мере удаления от берега нас будет немного сносить к востоку, — сказал Бэкстер.
Я встал на несколько минут к штурвалу, чтобы почувствовать лодку на ходу. Затем позвал Блэки.
— Вот тебе подходящий случай научиться управлять парусником.
Кифер самодовольно улыбнулся и взялся за штурвал.
— Этой лоханкой? — спросил он с оттенком презрения. — Да я управлюсь с ней обыкновенным веслом… Какой у нас курс?
— Полный вперед!
— Как это?
— Мистер Бэкстер все тебе объяснит, а я пока приготовлю кофе.
В полдень я сделал для всех сандвичи и встал к штурвалу. Ветер посвежел, и теперь “Топаз” двигался с поправкой к ветру на целый градус. В четыре часа меня сменил Бэкстер. Горы Панамы заволокло дымкой, и постепенно они растаяли за кормой. “Топаз” шел под всеми парусами и сильно кренился под ударами волн. Вода с наветренной стороны с шипением и бульканьем перекатывалась через поручни. Казалось, мой парусник, хорошо оснащенный и отлично подготовленный к морскому переходу, радостно и легко преодолевал милю за милей. Фонтаны холодных брызг обрушивались на корму, оседая водяной пылью на наших лицах. Бэкстер взялся за штурвал, а я решил еще раз осмотреть парус на грот-мачте, который все же беспокоил меня. Бэкстер улыбнулся и тоже озабоченно покачал головой. Мы оба понимали, чем это грозит, но сделать ничего уже было нельзя.
— Какая у “Топаза” длина ватерлинии? — спросил он.
— Тридцать четыре, — ответил я. Существует формула расчета абсолютного максимума скорости судна
