можешь быть доволен тем, что тебе довелось помочь ей в испытаниях этой ночи.
– Как раз так я и думал, – сказал Ульв, сын Халдора, а потом усмехнулся. – И вот что, отец, я почти раскаиваюсь, что держал себя таким праведником… с ней.
– Бесполезно тратить время на столь тщетное раскаяние, – ответил священник.
– Что ты хочешь сказать?
– Раскаиваться надо только в содеянном грехе, думаю я.
– Как это?
– Потому что никто не добр, кроме бога. И ничего доброго мы не можем свершить без его помощи. Так что совсем уж бессмысленно раскаиваться в добром деянии, Ульв, потому что добро, свершенное тобой, не может пойти прахом; и, сокрушись все горы на свете, оно останется…
– Да, да. Непонятно мне это, отец мой. Устал я…
– Да, конечно, и ты, верно, проголодался, Ульв, придется тебе пойти со мной в поварню, – сказал священник.
– Спасибо, нет у меня охоты есть, – ответил Ульв, сын Халдара.
– А все-таки тебе бы надо пойти со мной и поесть, – убеждал его отец Эйлив, положив руку на плечо Ульва и увлекая его за собой. Они вышли во двор и отправились к поварне. Невольно оба они старались ступать по свежевыпавшему снегу так легко и осторожно, как только могли.
