девочку, которая нынче вдруг вышла замуж, из тех теплых, черноморских, пахнувших цветами и солью ночей, и поэтому все будет хорошо, а как же иначе?
И после дочкиной свадьбы они неистово займутся любовью, не понимая хорошенько, то ли это они только что поженились, то ли их дочь, а потом он скажет ей – поехали в Ялту?..
Вот так, повторил старческий голос у него в голове. Так тоже бывает. Странно только, что вы не понимаете, как это просто. А хороша была задумка, да?..
Бывший Натальин сосед очнулся оттого, что маршрутка взревела и рванула вперед.
Водитель врубил радио погромче.
– Надо же… – пробормотала рядом с Натальиным соседом тетка. – Ну, прям сериал.
Надо же, а ему казалось, что за ней вроде еще какой-то старик сидел, а теперь старика не было.
Он подумал об этом и тут же забыл.
– Как ты меня нашел?..
– Да никак. Я же знаю, где останавливается твоя маршрутка!..
– И… что?
– Я подъехал, но опоздал. Ты как раз в нее лезла. Ну, я тебя увидел. Издалека. Я бы не успел. И Анфиса как раз позвонила… Я разговаривал с ней и ехал за этой твоей маршруткой. – Он перестал шуровать в багажнике, захлопнул его и посмотрел на Наталью. – Давай. Садись.
Он не сделал попытки открыть ей дверь, просто обошел машину и уселся со своей стороны. Наталья потянула за ручку. Ручка была холодная и влажная.
– Илья, куда мы… поедем? В кино?
Он удивился.
– Ты хочешь в кино?
У нее вдруг заболела голова. Так иногда бывало – голова начинала болеть с виска, остро, как будто шило вставили.
– Я не хочу в кино. Хочу домой. Ты меня… подвезешь?
Илья сбоку посмотрел на нее и вытянул из пачки длинную коричневую сигарету. Наталья знала – он курит какие-то странные сигареты.
– Нет. Не подвезу.
– А зачем тогда ты вытащил меня из маршрутки? Такой… цирк устроил?!
– Я?.. Это ты все время устраиваешь цирк.
– Я ничего не устраиваю, Илья! Я знаю, что все это… глупости, а у меня нет времени на глупости! У меня работы полно… и семья, и… все такое!
Он выдохнул дым почти ей в лицо. Голос его изменился, стал скрипучим – от дыма, наверное. Крепкие очень сигареты. Зачем он такие курит?..
– У тебя семья?! Какая, блин, семья?! Мама с папой ждут к восьми тридцати и ни минутой позже?! Или этот хрен моржовый твоя семья?!
Наталья оскорбилась:
– Отвези меня домой.
Он нажал кнопку на двери, стекло поехало вниз, и он далеко на шоссе отшвырнул свою сигарету.
– Да и черт с тобой, – сказал он устало. – Домой так домой.
Тут Наталья поняла, что ничего в жизни ей так не хотелось, как чтоб он опять позвал ее в кино, а она бы согласилась, наплевав на все: на Виктора с его мамашей, на колбасу в пакете, на то, что сегодня у нее вечер готовки – она готовит впрок на несколько дней вперед.
Ну вот. Чтобы они пошли в кино и смотрели там… что он предлагал?.. «Заповедник» с троллями, гоблинами и поцелуем в финале – ей ведь так нравится, когда поцелуй в финале! А потом долго ели бы в ресторане, и поехали бы к нему, и он стал бы к ней приставать на диванчике перед телевизором, и гладил бы шею, и не отрывался от ее губ, и тискал, и прижимал, и делал больно. Говорят, что есть мужчины, которые все это умеют.
Илья закрыл окно, прицелился, глядя в боковое зеркало, а потом рванул с места – взвизгнули колеса, и Наталья стукнулась затылком в подголовник. В машине было тепло и очень уютно, какие-то лампочки горели, радио негромко пело иностранную песню про иностранную любовь, должно быть.
Наталья зевнула и испугалась, что зевнула. Нельзя зевать во время выяснения отношений.
Может, не заметит?
Но он все заметил. Он всегда и все замечал, что с ней происходило.
Молчание накрыло их и оказалось глухим и очень долгим.
– Со мной так нельзя, – вдруг сказал Илья твердо. – Не знаю, может, с кем и можно, а со мной нельзя.
Молчание порвалось с треском, как старое одеяло. Наталья осторожно на него взглянула. Он сунул в рот сигарету и шарил рукой, искал зажигалку. Наталья видела ее, болтавшуюся в нише на щитке, а он не видел. Она взяла зажигалку и ткнула ему в ладонь. Он опять покосился и прикурил – пламя осветило подбородок и губы.
