которой жила ее страна в течение многих десятилетий.
И, как всегда, здравомыслие, логика и поддержка отца и эмоциональность, страстность и вера в человеческий разум матери помогли Катерине выбраться из капкана недоверия и неуважения к людям, так бессовестно лгавшим и готовым верить любой лжи снова и снова, лишь бы ни к чему не прикладывать усилий.
«Делай что должен, и будь что будет», – всегда повторял отец английскую поговорку. К двадцати восьми годам Катерина вполне прониклась величием этой поговорки и всегда старалась ей следовать.
Она обожала своих родителей и, посмеиваясь, на равных с ними, баловала, холила и лелеяла бабушку.
Бабушке стукнуло 84. Лето она проводила на даче и в Карловых Варах, а зиму в Москве, посещая музыкальные вечера в Пушкинском, консерваторию и сауну в компании с «девочками» ее возраста. Она была изящна, ухоженна, носила на левой руке бриллиантовое кольцо, зятя тридцать шесть лет называла на «вы», при этом виртуозно чистила селедку, никогда не отказывалась от стопки и курила «Мальборо- лайт».
Спустившись в кухню, Катерина обнаружила, что все давно перестали орать и степенно попивают кофе из бабушкиных чашек дрезденского фарфора.
Веселую деревянную кухню заливал желтый солнечный свет, и казалось, что лето бродит где-то поблизости.
Кузьма, громадный кавказец ее отца, с надеждой и умилением смотрел на оладьи, переминаясь за отцовским креслом. Кот Василий спал, свесив бока и лапы с бабушкиных колен, облаченных в теплую байковую пижаму. По его подрагивающим ушам Катерина поняла, что ситуацию он тем не менее контролирует полностью.
– Хелло! – поприветствовала всех Катерина на иностранный манер.
– Хелло! – отозвался отец.
Катерина подставила бабушке щеку, а мать неожиданно сказала:
– Как мне надоел этот зверинец в доме!
Посмотрев по сторонам, Катерина поняла, к чему это было сказано, – такса Вольфганг, или просто Ганя, или же Моня, потому что Вольфганг – Моцарт, забралась в кошачью миску, перевернула ее и с упоением вылизывала образовавшуюся на полу лужицу овсянки.
– Он всем надоел! – радостно поддержал жену Дмитрий Степанович. – Давай их всех завтра же сдадим на живодерню!
– Вас обоих на живодерню, – подала голос бабушка. – Уедете, а мы с Катериной корми всю скотину!
– Продержимся, бабушка! – успокоила ее Катерина, целуя мать. От гладкой розовой щеки пахло духами, кофе, ванилью – любимый, успокаивающий, очень родной запах. – Кстати, когда вы уезжаете?
– Через неделю, если все сложится, – ответила Марья Дмитриевна, наливая кофе. – Омлет поджарить?
– Омлет не изволю. Изволю йогурт, сыр и ветчину! – провозгласила Катерина.
Бабушка поморщилась:
– Хоть ты не ори, – велела она. – Марию уже не перевоспитаешь, Дима давным-давно испортил ее окончательно, а тебе вполне можно последить за собой.
Отец оглушительно захохотал, мать дала ему шутливый подзатыльник, в общем шуме Кузьма ухватил у отца с тарелки оладью и заглотил ее одним движением. После чего виновато задвинул зад подальше за кресло.
– Ты чего вчера явилась так поздно? – спросила мать, когда улеглась суматоха. Она боком сидела у стола, в любой момент готовая вскочить и броситься ухаживать за семейством, – элегантная, высоченная, лишь чуть ниже отца, стильно причесанная, в джинсах и свитере. Всю жизнь Катерина гордилась, что у нее такая мать.
– Ой, у нас новый клиент. – Катерине хотелось рассказать все родителям. Их мнению она безоговорочно доверяла. – Догадайтесь, кто?
– Березовский, – предположил отец.
– Билл Клинтон, – сказала бабушка, любившая американского президента.
– Сама ты Билл Клинтон, – разуверила бабушку Катерина. – Тимофей Кольцов, вот кто.
– Весьма солидно, – заявила мать, наливая себе еще кофе и подвигая бабушке пепельницу. – А что с ним нужно делать?
– В губернаторы продвигать, а потом в президенты.
– России? – уточнила мать.
– Нет, Швейцарской Конфедерации, – разъяснила Катерина.
– Разве вы умеете это делать? – спросила мать. – По-моему, это полное безумие. Или твой Приходченко считает, что под такое дело он наймет профессионалов?
– Мой Приходченко считает, что самый лучший профессионал – я, – усмехнулась Катерина, прихлебывая из чашки.
– Но ведь ты не занималась политическим пиаром, – вступил отец. – Или вам кажется, что это очень просто?
– Нет, мне лично кажется, что это, как выражается мама, полное безумие, но они уже подписали контракт и горды собой невероятно. Они считают, что, раз я хорошо придумала стратегию для пивоваренного завода, значит, мне ничего не стоит придумать стратегию для будущего президента.
