завязанными на ней узелками — по-видимому, полоска, оторванная от платья девушки. Всего на тряпочке были три узелка, каждый последующий больше предыдущего. Шаман крисов пользовался такой веревочкой с узелками для того, чтобы выследить разбойников или найти подземные воды, а факиры — при изготовлении снадобий, отгоняющих смерть. Хранители, возможно, пользовались ими для каких-то других целей.
Хет, задумчиво покусывая губу, прикинул возможные варианты решения. Он знал, что патрицианка молода. И если она из числа Хранителей, то все равно ничего не сумела сделать ни для собственного спасения, ни для спасения своих людей. Значит, есть шанс, что она еще плохо владеет ремеслом Хранителей, а у самого Хета вовсе нет времени торчать тут слишком долго. Он наклонился и отшвырнул тряпку с порога.
Ничего не случилось, во всяком случае, ничего такого, что можно было заметить. Он взглянул на девушку и увидел её изумленные глаза. Видимо, она ожидала других последствий, но не дождалась.
— А зачем она? — спросил Хет.
Девушка насторожилась.
— Что ты имеешь в виду?
Как попытка исчерпать инцидент это никуда не годилось, и Хет потерял остатки терпения.
— Ладно… Хочешь держать при себе свое бабское колдовство, валяй, держи! Но сначала покажи, что ты тут нашла.
— О чем ты болтаешь? — попробовала она его оборвать но было ясно, что она испугалась и что его догадка верна.
Хет отшвырнул бурнус и сапоги и быстро подошел к ней. Он сказал:
— Ты что-то принесла сюда. И это что-то сейчас у тебя.
Она попятилась в страхе.
— У меня ничего нет! Ты просто спятил!
Патрицианка была на удивление сильна, но еще не успела оправиться от ушибов. Короткая схватка окончилась тем, что он прижал ее к полу. Ему удалось уклониться от удара кулаком, который, попади он в цель, мог оказаться очень болезненным. Во внутреннем кармане ее мантии он нащупал какой-то плоский предмет. Вытащив его оттуда, Хет откатился подальше, вскочил на ноги и начал сдирать обертку из серой материи.
Патрицианка с трудом поднялась, осыпая его ругательствами, пожалуй, слишком живописными для жительницы верхних ярусов города.
— А я-то думал, что ты защищала только свою честь, — сказал Хет. Последний слой тряпки развернулся, и Хет, только глянув на древнюю реликвию, сразу отказался от намерения и дальше дразнить девушку.
Это была тонкая мифениновая декоративная пластинка, в которую так, что швов не было видно, были вделаны длинные тонкие полоски то ли из стекла, то ли из хрусталя. Кристаллы вспыхивали различными цветами: сначала красным ярким и живым, потом солнечно-желтым, а затем более темными — зеленым, синим, почти черным, а потом опять красным. Пластина имела неправильную форму, хоть и близкую к квадратной.
Хет прошел почти весь зал и уселся на краю углубления в полу. Патрицианка прихромала за ним и дала ему сильного пинка в спину. Он вскрикнул и обернулся к ней. К счастью, удар не пришелся в почки — может, она промахнулась, может, и просто не целилась в них.
— Ты меня с ног сбил! — У нее бешено горели глаза, но она все еще придерживала свою разорванную и развязавшуюся чадру, закрывавшую нижнюю часть лица. Сделав неожиданный выпад, она попыталась выхватить у него украшение.
Он оттолкнул ее, чтобы помешать этой попытке.
— Тебе же все равно пришлось бы показать мне эту штуку, милашка, если ты не хочешь, чтоб наша поездка осталась чистой потерей времени. А там, на дороге, уже валяются несколько мертвецов, которым такое дело вряд ли пришлось бы по вкусу.
Девушка села на пол и сорвала чадру, швырнув скомканную кисею в яму. Та медленно спланировала на каменный пол, демонстрируя, что швырять такие вещи в приступе гнева не слишком эффективно.
— Если ты раньше не знал, что я женщина, то теперь-то наверняка обнаружил это, — проговорила она с горечью.
— А я и раньше знал.
Ее рот перекосило презрение.
— С какого ж это времени?
Он подумал, не сказать ли ей, что угадал это еще при первой встрече у фонтана на площади, но если они наконец-то стали говорить откровенно, то вряд ли стоит начинать с новой лжи.
— По голосу. Да и такую стрижку я видел только у женщин с верхних ярусов.
И уж если говорить по правде, то юноша из нее получался странный тощий какой-то, зато как девушка, стройная и с точеными чертами лица, она была хороша. Кожа у нее была светлая, что у патрициев свидетельствовало о недавнем вхождении в сословие; надо думать, происходила она из Третьего яруса. Густой же загар получен от длительного и частого пребывания на открытом воздухе.
— А почему ж ты тогда ничего не сказал?
— Какое мне дело до твоей личной жизни?
— Моя личная жизнь тут ни при чем. Какой дурак будет таскать на себе чадру, если только не обязан это делать? — Она нахмурилась и провела ладошкой по коротко остриженным волосам, как будто чувствовала себя очень неуютно без головного платка. — И откуда ты знаешь, какие прически носят патрицианки?
— Читал где-то, — ответил Хет и подумал, что пора менять тему разговора. — А ты кто такая?
Она заколебалась, закусила губу, а потом ответила:
— Илин.
Хет заметил, что она не назвала ни свое имение, ни свою семью, что могло бы указать на ее положение в обществе.
— Где ж ты взяла эту древнюю табличку, Илин? Она не относится ни к одному из известных типов.
Илин с надеждой взглянула на украшение в его руках и спросила:
— Значит, это действительно редкость, а? Не подделка?
— Нет.
Хет снова повертел драгоценность в руках, пытаясь заставить себя забыть о полученном им наслаждении, чтобы постараться оценить ее беспристрастно. Он покопался в кармане и отыскал там «блошиное стекло» — очень полезное приспособление, состоявшее из двух изящных костяных трубочек, в каждой из которых был набор увеличительных стекол. Рассмотрев украшение с помощью этого приборчика, Хет понял значение узора тонких линий, выгравированных между кристаллами.
— Да, это действительно ценность, — сказал он.
Обломки кристаллов и тяжелые запаянные стеклянные трубочки с ртутью, особенно если они были оправлены в мифенин, считались частями магических машин древних; вернее сказать, крисы и ученые принимали их за остатки таких машин. Хет подумал: а знают ли об этом Хранители?
— Напоминает ли тебе это что-нибудь находящееся здесь? Может быть, его можно куда-то вставить? — спросила Илин, стараясь заглянуть через его плечо.
Он повернул голову и дождался момента, когда их глаза встретились. Ее губы скривились в странной полуулыбке, и она добавила:
— Мы думали, что так может случиться.
Хет поднялся на ноги, все еще продолжая смотреть ей в глаза.
— О, так, значит, она должна была подойти к чему-то здесь? И это чей-то секрет, чей-то очень-очень важный секрет. И ты еще утверждаешь, что мы должны были расстаться друзьями, после того как я сделал бы то, что должен был сделать?
Она виновато развела руками.
— Да, но я тогда не знала, что ты так быстро соображаешь и тебе известно столь многое.
