Работодатель Хета тоже, видимо, не извлекал особого удовольствия из поездки. Жара уже заставила его взобраться на весьма ненадежную жердочку на ограждении платформы. Одет он был в выцветшую коричневую одежду, что придавало ему вид бедного торговца, но и в эту жару он не снял с лица свою кисейную чадру. Хет закатал рукава рубахи. Он не нуждался еще в защите халата, пока солнце не поднялось в зенит.
Хет как раз присматривался к патрицию, когда верхний бурнус у того слегка распахнулся, и крис увидел, что тот вооружен. Сначала Хет подумал, что это нож в красивых металлических ножнах, такой, как носят путешественники из городов Илакры. Только потом он понял, что это такое.
Все, что он мог сделать, — это сохранить спокойное выражение лица и перевести взгляд на дорогу и застывший каменный ландшафт.
Патриций небрежно поправил одежду. Трудно было сказать, заметил ли он взгляд Хета.
Патриций имел боль-палку — древность, в которой пряталось нечто, называемое учеными людьми «маленькой магической машинкой». Это была металлическая трубка со странным утолщением на конце, длиной примерно в фут, покрытая сложной гравировкой и украшенная полудрагоценными камнями. Такое оружие встречалось очень редко. Большинство жителей нижних ярусов приняли бы боль-палку за изящную булаву, даже если б заметили ее. Но такой опытный скупщик древностей, как Хет, знал, что дело обстоит совсем иначе.
Боль-палки в открытую не продавались. Легально ими могли владеть только Хранители. «А может, он подпольный коллекционер?» — подумал Хет. По собственному опыту он знал, что патриции могут получить что угодно как в рамках закона, так и за их пределами. «Но вернее всего, он Хранитель. И вот я торчу тут с патрицием-колдуном, который зарабатывает себе воду, проворачивая грязные делишки для Электора, и который в любой момент может спятить и убить первого, кто попадется ему на глаза». От этой мысли поднимающаяся вверх скальная поверхность Пекла начинала казаться более гостеприимной, если не сказать дружественной. Самое разумное было бы немедленно спрыгнуть с платформы и пешком вернуться в Чаризат. Но Хет не пошевельнулся. Ему были нужны остальные торговые жетоны, чтобы расплатиться с Лушаном.
Все еще наблюдая за патрицием краем глаза, он прикинул стоимость боль-палки на черном рынке и решил, что она должна стоить по меньшей мере 850 рабочих дней ремесленника, а то и больше. Хет подумал: нельзя ли уговорить патриция расстаться с этим оружием; а в случае такого весьма маловероятного события смог бы он разобрать эту штуковину, не разбудив маленькую магическую машинку, спрятанную в ней, так, чтобы не убить себя?
Телохранитель, приходивший утром за Хетом, обошел будку и вскарабкался на переднюю платформу. Он взглянул на патриция, сидевшего на поручнях, перевел взгляд на Хета, весьма непрезентабельно развалившегося в углу. Потом спросил:
— Далеко ли еще?
Хет с неудовольствием заставил себя подняться и подойти к ограждению.
— Несколько миль. Ты сможешь увидеть его, когда… — Он уже поворачивался, произнося это, чтобы показать то место, откуда будет виден Останец Древних над гребнями скал и волнами каменного моря.
Внезапно телохранитель оказался сзади Хета, схватил его за волосы и стал перегибать через ограждение. Хет не обращал внимания на боль, он изо всех сил старался получше ухватиться за поручень, чтоб не перелететь через него головой вперед прямо под передние колеса парофургона. Телохранитель шипел:
— Если ты, вонючий крис, врешь нам, тебе придется пожалеть…
Обычно только патриции считают, что не имеющие гражданства жители нижних ярусов всегда врут просто из любви к искусству. Этот телохранитель так долго работал на них, что проникся их взглядами. Впрочем, следовало поскорее отвлечься от подобных размышлений. Его перегибали через поручень, а телохранитель стоял до отвращения близко. Хет с силой ударил локтем в пах телохранителя. Когда тот откатился, Хет вскочил и уселся на железное ограждение, цепко обвив ногами угловой столбик. Телохранитель валялся, сложившись почти вдвое. Его рвало. Хет послал улыбку патрицию, который весь подобрался и положил руку на боль-палку. Тогда крис сказал, как бы продолжая начатый разговор:
— Еще несколько миль. Ты увидишь его, как только мы одолеем следующий подъем.
Патриций ответил:
— Я не считаю, что это было необходимо.
Хет только теперь понял, что впервые слышит голос патриция. Голос был хрипловат, хотя и неожиданно мягок. Рост для патриция небольшой, фигура изящная, лицо прикрыто чадрой, несмотря на страшную жару, царившую в каньоне дороги. «Ведет себя так, будто что-то прячет…» Чтобы разговорить его, Хет кивнул головой на телохранителя, которому чуть полегчало.
— У него замашки, более подходящие для жителя верхних ярусов, чем для грузчика.
Патриций промолчал, но тут кочегар парофургона вылез на крышу своей будки и злобно поглядел на них. Это был старик в кожаном фартуке. Он кивнул на телохранителя, все ещё пытавшегося отдышаться, лежа на платформе, и сказал:
— Уборка блевотины стоит денег. Кто будет платить?
Немного поколебавшись, патриций порылся под своей мантией, нашел мелочь и швырнул ее на крышу будки. Кочегар в недовольном молчании собрал деньги и исчез.
Из-за будки появился Кайтен Сеул, посмотрел, что случилось. Хет ждал его реакции, внутренне напрягшись, но внешне сохраняя полное спокойствие. Сеул ограничился тем что послал патрицию взгляд, явно говоривший: «Я ж тебя предупреждал!»
Фургон одолел подъем, и вдали за морем скал показались прямоугольные очертания Останца Древних.
Еще одна миля осталась позади, и Хет натянул капюшон на голову, надеясь немного вздремнуть. Жар Пекла обжигал глаза, кожу как будто стягивало, каждый глоток раскаленного воздуха давался с трудом. Близилось то время дня, когда все разумные люди ложились отдыхать.
Останец Древних был виден недолго, пока возвышался над каменным морем, — гигантский монолит со слегка скошенными стенами тяжело вздымался над Пеклом. С такого расстояния его вполне можно было принять за невероятно узкое плато. Останец не вызвал бы особого удивления при сравнении с другими взлетами архитектурной фантазии в Чаризате или в других городах Приграничья, но тут его поразительное одиночество и простота смущали ум. Теперь, когда он был близок, скалы поднялись еще выше по обеим сторонам дороги и заслонили собой вид на окружающее пространство. Видно было только одно небо — такое яркое и слепящее, что казалось, оно сожжет любого, осмелившегося протянуть к нему руку.
Железо загудело, как колокол, когда что-то тяжело ударилось в фургон. Хет открыл глаза и увидел, как по платформе катится какая-то канистра, разбрасывая снопы искр.
Он мгновенно оказался на ногах, криком предупреждая об опасности. Перепрыгнув через перила, он сильно ударился о камень, но тут же пополз в поисках укрытия. Вскоре он достиг насыпи, окаймляющей край дорожного полотна, и тут вторая бомба приземлилась прямо под колесами фургона. Оба взрыва прозвучали почти одновременно, и Хет втянул голову в плечи, стараясь как можно глубже зарыться в песок. Вокруг него шипели раскаленные осколки металла; некоторые упали ему на спину, и он перевалился на бок, стараясь стряхнуть их прежде, чем они подожгут его одежду.
Парофургон стоял, накренившись вперед — одно из передних колес вырвало взрывом. Направляющие цепи порвались. Будка смотрела на мир разверстой пастью, из нее вырывались облака пара и дыма. Старик кочегар без движения валялся на дороге, его кожа была ярко-красной от ожогов, вызванных кипятком, выплеснувшимся при взрыве котла. Механик грязной тряпкой висел на рулевом колесе, чудом удерживаясь на платформе, наклоненной под каким-то нелепым углом. Ни патриция, ни его телохранителей Хет не видел.
Он обвязал скомканный халат вокруг талии и пополз назад — подальше от дороги. Разбойников он не видел, но зато услышал шорох гравия, сыплющегося из-под чьих-то ног, оскользнувшихся на камне. Вжимаясь в слежавшийся песок, Хет пополз дальше. Пока ему еще было неясно, в какую передрягу он попал. Банды разбойников сильно разнились, причем наименее опасные состояли из беглых преступников и бедняков, изгнанных из городов. Им нечем было платить за воду, а потому они уходили в Пекло и, если им удавалось уцелеть от первого контакта с ним, примыкали к шайкам разбойников. Другие же банды состояли
