Во взгляде, который она бросила на него, было больше любопытства, чем неприязни. Он приподнял бровь.
— Хотел бы я знать, о чем ты думаешь?
— О том, что всего лишь два дня назад я и представления не имела о твоем существовании, а вот сейчас ты запросто распоряжаешься моей жизнью.
— И, похоже, тебе это не нравится.
Морган заказал подошедшему официанту два кофе, даже не спросив ее.
— А кому понравится? Я привыкла, когда меня спрашивают, что я буду пить, прежде чем заказывать, — добавила она язвительно.
— Ты не хочешь кофе?
— Дело не в этом. А в том, что ты даже не спросил.
Морган улыбнулся и, откинувшись на спинку шезлонга, прикрыл глаза. Лин ткнула его кулаком в бок.
— Эй! Это еще что такое?! — возмутился он.
— Это тебе за то, что не слушаешь, когда с тобой разговаривают.
— Ты ошибаешься, я ловлю каждое твое слово.
— Что-то незаметно. Мне не нравится, когда со мной не считаются.
Секунду он смотрел ей в лицо, а затем нарочито медленно оглядел ее с головы до ног.
— Здесь ты не права, Лин. С тобой невозможно не считаться.
Внимательно посмотрев на него, она поспешила перевести взгляд на палубу. Эта странная манера обращения с ней — то как со школьницей, то как с привлекательной женщиной — постоянно сбивала ее с толку. Сердце ее забилось учащенно, внутри загорелся огонь. Ей показалось, будто он хотел сказать, что отношения между ними будут продолжаться еще долго, и подобный намек вызвал в ней противоречивые чувства.
Когда официант принес кофе, к ним присоединилась супружеская чета. Общительность пассажиров — один из недостатков путешествия по морю, как убедилась в течение последующих дней Лин. Стоило ей выйти из каюты, как к ней тут же кто-то подходил, и ей все никак не удавалось побыть одной. Пассажиров было мало, и именно поэтому каждый считал своим долгом обязательно поговорить с нею, как только она оказывалась одна. Ее не оставляли в покое, даже когда она притворялась, что спит в шезлонге. Иные были просто назойливы. Лин устала от бесконечных тонких, а порой и вовсе неприкрытых намеков и вопросов о ее отношениях с Морганом. Да она ничего бы и не могла ответить, поскольку сама пребывала в неведении. Каким-то странным образом они оказались вместе. Полети они в Англию самолетом, они распрощались бы в Хитроу и, возможно, никогда больше не увиделись бы, но теперь, понимая, что им придется жить бок о бок почти целый месяц, она решила, что следует познакомиться с ним поближе. Впрочем, задача эта оказалась не такой уж неприятной, вынуждена была признаться себе она. Да, первое утро Морган провел с ней, но это отнюдь не означало, что он за ней бегает. Он был деятельной натурой и без устали играл в теннис с каждым желающим, проводил массу времени в бассейне и даже учил студентов нырять. И это помимо занятий в спортзале и бега по палубе то с одним, то с другим офицером.
Вечерами он, как всегда чрезвычайно галантный, играл в бридж с другими пассажирами и участвовал во всех развлечениях. Но когда ему это надоедало или когда пассажиры переходили на детские игры, он незаметно исчезал.
Вечером третьего дня, не найдя Моргана в салоне, Лин спустилась на главную палубу. Ночь стояла ясная, и луна светила ярко, но с моря дул довольно сильный ветер. На Лин было бирюзовое платье из такого тонкого хлопка, что сквозь него просвечивала загорелая кожа. Остановившись у перил, Лин закрыла глаза и откинула волосы назад, чтобы охладить под ветром лицо и шею. Тонкая ткань платья облегала ее фигурку, подчеркивая изящные изгибы тела. Вдруг позади нее раздались неторопливые шаги, но прежде чем она обернулась, шаги замерли, и она услышала приглушенный вздох.
Лин обернулась — в трех шагах от нее спиной к луне, так что она не видела его лица, стоял Морган.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, затем Морган сунул руки в карманы, не спеша подошел к ней и облокотился на перила подле нее.
— Что, «монополия» уже надоела? — вяло спросил он.
— Не понимаю, как можно играть в одно и то же каждый Божий день?
— Они обречены на это. Больше здесь нечем заняться.
— Но это же детство.
Он ухмыльнулся, и она насторожилась в ожидании колкости относительно ее собственного возраста. Но он только сказал:
— Это часть отпуска.
— А ты где был?
— Проверял, как там мой «роллс-ройс».
— Ты с ним носишься как курица с яйцом, — заметила Лин с ехидством. — Ты бы все отдал, лишь бы он стал твоим, правда?
— Ничего бы не отдал. Мне и держать-то его негде.
— У тебя что, нет дома?
— Нет, только квартира и стоянка под окном.
— Где? В Лондоне?
— Да, в Кенсингтоне.
— Можно узнать, чем ты занимаешься, когда не собираешь коллекционные автомобили и не подбираешь заблудших дочерей? — с иронией поинтересовалась она.
Морган весело усмехнулся и заглянул ей в лицо.
— Заблудших дочерей? Это мне нравится.
Он провел по ее щеке тыльной стороной ладони.
— Завтра у нас стоянка в Александрии. Так мне запирать тебя в каюте или нет?
По телу ее пробежала легкая дрожь, она выпрямилась, уцепившись за холодный металлический поручень и даже забыв, что он так и не ответил на ее вопрос. Под ложечкой у нее засосало, в горле стоял ком, и она вдруг осознала, что меньше всего ей сейчас хочется сойти с корабля и навсегда расстаться с Морганом. Но нет, ему об этом знать вовсе не обязательно.
— Сколько мы будем стоять в Александрии? — медленно спросила она.
— Два-три дня, — ответил он, не спуская глаз с ее лица.
— И ты собираешься держать меня все это время взаперти?
— Если понадобится. Чтобы не пришлось отлавливать тебя в аэропорту.
Лин улыбнулась.
— В Александрии нет международного аэропорта.
— И поэтому…
Она пожала плечами и, повернувшись к нему вполоборота, сказала:
— И поэтому даю тебе слово, что не попытаюсь бежать… в Александрии, — не удержавшись, добавила она.
— Прекрасно.
Морган выпрямился, положил ей руку на плечо, а другой приподнял ее лицо за подбородок.
Сердце у нее екнуло, ей вдруг показалось, что сейчас он ее поцелует. Она еще могла оттолкнуть его или сбросить его руку, но не сделала ни того, ни другого. Она просто стояла и не шевелилась, парализованная его близостью. Он наклонился, и вдруг рядом кто-то откашлялся. Морган замер, а затем лишь слегка коснулся губами ее щеки.
— Спокойной ночи, Лин.
— Спокойной ночи, — едва скрыв разочарование, произнесла Лин и повернулась, собираясь уйти, и тут заметила пассажира, усиленно делавшего вид, что он любуется морем. Проходя мимо него, она пожелала ему доброй ночи, не переставая думать, поцеловал бы ее Морган или нет, если бы рядом не оказалось этого нежелательного свидетеля?
Утром, когда она проснулась, судно уже стояло в порту Александрии. На смену морскому простору
